Читать книгу «Побег из Рая» онлайн.
— Ну, хорошо, так и быть. Как только выйду из больницы, лето отдохну, а потом сразу же за труд возьмусь, — ответил я Пчеловоду, зная, что в этой стране я работать не буду, тем более теперь мне статья за тунеядство не угрожает.
— Нет! Нет! Как это целое лето? Надо сразу браться за работу, — сказала Биссирова.
— Ну, хорошо. Один месяц или две недели, — торговался я.
Д. Ф. Жеребцов сидел за своим столом, слушал и писал. Ему надоел этот спектакль, он прекратил писать и, с присущей ему строгостью, посмотрел на меня и сказал:
— Знаешь что, я почти уверен, что ты через полгода или год опять в Швейцарию пойдёшь, — перепутав Швецию со Швейцарией, сказал он.
— Дмитрий Фёдорович, ну что вы, как вы такое подумать можете?
— Не надо, я вижу тебя и твоё преклонение перед Западом. Об этом говорит твоя музыка на магнитофоне, интерес к польскому телевидению, изучение английского языка…
— Но, Дмитрий Фёдорович….
— Не надо, — остановил он меня. — Я тебе хочу сказать одно: побежишь снова за границу — только себе хуже сделаешь. Ведь тебе придется снова здесь сидеть, а нам от этого хуже не будет, мы за ваше здесь содержание деньги получаем.
Жеребцов перестал быть строгим и уже с улыбкой сказал:
— Ну, что ж, счастливо тебе доехать. Мы, врачи, желаем тебе больше не попадать сюда.
Поезд отходил ночью. Переодевшись в свои вычищенные и отглаженные вещи, в которых я переходил границу, попрощавшись с ребятами я покинул стены первого отделения Черняховской больницы.
Дежуривший в больнице майор выдал моим сопровождающим справку о моём освобождении из мест лишения свободы, попросив меня в ней расписаться. Я, человек признанный совершенно невменяемым теперь должен расписаться в документе (!!!!), где было черным по белому написано, что Ш.А.И. находился в местах лишения свободы с 14 июля 1974 года по 22 августа 1978 г.
Это был очередной парадокс советской действительности, когда человек уже освобожденный советским судом из-под стражи и от судебной ответственности после выписки из больницы должен был расписаться о своём освобождении из-под стражи, что противоречило решению их же советского суда. Майор не стал обыскивать меня и пожелал только счастливого пути. В темноте нас поджидал мотоцикл с коляской. На душе было спокойно и приятно от того, что пройден ещё один сложный этап на пути к Свободе.
84
ДОРОГА НА ИГРЕНЬ
Зал ожидания вокзала был ярко освещён. Людей было много. Одни, положив вещи под голову спали на лавках, другие тихо о чем-то болтали. Модно одетые девушки и парни остановились возле нас и громко смеялись. Я почувствовал себя рядом с ними в свои 27 лет бомжом, одетым в старую потрёпанную джинсовую куртку, сделанную в Польше и в давно вышедшие из моды брюки-клеш. В зале было душно и я со своими двумя сопровождающими, уборщицей Ильиничной и сестрой-хозяйкой Васильевной вышли на перрон дожидаться поезда.
В четырёхместном купе нижнюю полку уже заняла женщина с грудным ребенком. Тихонько, боясь разбудить его мы разместились наверху, и, расстелив постели заснули. Ребёнок оказался спокойным и плакал совсем мало. Сестра-хозяйка узнав, что я раньше очень любил пиво взяла в дорогу для меня две бутылки «Жигулевского». Утром она открыла пиво и подала мне. Как я хотел все эти годы дожить до этой минуты и почувствовать этот запах и вкус, мечтая выпить сразу бочку, притом большую. Пиво в бутылке было свежим и холодным, лучшего просто не бывает. Я хотел пива, много, много пива, но мой организм не принимал его и за двое суток пока мы были в пути я еле-еле допил вторую бутылку.
Городская психиатрическая больница «Игрень» находилась на другом берегу Днепра в сельской местности, утопая в зелени крон старых деревьев. Это был целый поселок из корпусов с отделениями, мастерскими, административными зданиями и кухней. На сотнях гектарах земли, прилегавших к посёлку, больные выращивали овощи и фрукты.
В приемном покое мои сопровождающие сдали меня дежурному врачу и поспешили в город Днепропетровск походить по магазинам до отправления их поезда.
— Расскажи мне, как это вам удалось границу перейти? — спросил с искренним удивлением молодой врач, наверное, совсем недавно закончивший мединститут.
Я завёл свою старую затертую пластинку с названием «Критика болезни».
— Ладно, ладно, — засмеялся он, — ты лучше объясни мне как вы границу перешли? Неужели она так слабо охраняется?!
Я оставался непоколебим и начал повторять всё заново, списывая все наши беды на Анатолия, затянувшего нас в эту Финляндию.
— Да брось ты всё! Мне чисто по-человечески это интересно.
Он увидел, что от меня толком ничего не добьёшься и так же улыбаясь, сказал:
— Пойдёшь в девятое отделение.
Девятое считалось на «Игрени» режимным, куда посылались принудчики вроде меня, а также алкоголики и наркоманы. Отделение имело небольшой двор, часть которого была под навесом и под ним стояли кровати больных, поэтому все теплые месяцы года больные находились на свежем воздухе. Санитар, из алкоголиков, привел меня под навес, где как бы, была надзорная палата. Несколько больных лежали крепко привязанные простынями по рукам и ногам к спинкам кроватей. Во дворе было жарко и душно. Больные стонали, просили пить и клянчили, чтобы их отвязали. Совершенно голый худой мужик, грязный, как поросёнок ходил кругами по двору. В руке он держал скрутку и часто делая затяжки выпускал облако дыма. Двое других голыша в распахнутых халатах шатались каждый сам по себе в своих раздумьях. Один из них поверх халата надел теплую ватную телогрейку и затасканную шапку-ушанку, завязав её на голове. Полгода быть с ними — это даже не Днепропетровский спец, где таких типиков мне не пришлось видеть.
— Саша?! Это ты? Откуда? — звал меня знакомый голос и через секунду мы уже обнимались с любителем макарон по-флотски Володей Корчаком.
Володя провел меня к противоположному от надзорки концу навеса, где кучковались принудчики. На тумбочке стояла электрическая плитка. Он быстро принес воды в кружке, засыпал полпачки чая и начал варить чифирь в честь нашей встречи. Здесь я узнал ещё нескольких ребят из Днепропетровска. На кровати валялся транзисторный приемник. «Немецкая волна» на русском языке передавала новости о выборе очередного Папы Римского в Ватикане.
Володя был здесь уже целых два месяца. Он рассказал, что при нем были выписаны радист с танкера «Туапсе» Михаил Иваньков-Николов, которого отправили в больницу в город Херсон, антисоветчик Николай Гершкан, устроивший нам из-за своей желтухи горячую прожарку, переходчик Вячеслав Меркушев, который так и не довел до конца лагерное расследование провокационных листовок.