Читать книгу «Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки» онлайн.
Еще одним видом письменных памятников VIII в. являются отчеты губернских управлений, позднее получившие название «Историко-географические описания провинций» («Фудоки»). Составлены они по указанию правительства от 2-го числа 5-го месяца 713 г. в связи с проверкой и разделением провинций. Термин «фудоки» впервые упоминается в докладе чиновника Миёси-но Йиёцура, относящемся к 914 г. [207, с. 129–130]. Сохранились описания провинции Харима, Хитати, Идзумо, Бунго и Хидзэн [13; 14].
Подъем культуры в VIII в. стал предпосылкой ее дальнейшего развития: совершенствования уже сложившихся форм, видов и жанров, появления новых, освобождения от преобладающего китайского влияния и развития японских элементов, расширения субъекта культурной деятельности, прогресса техники сельскохозяйственного производства, ткачества, строительства. Но прогресс культуры был бы невозможен без развития ее материальной основы — роста производительных сил.
Глава 3
Становление вотчинной системы
Крестьянство во второй половине VIII — первой половине XII веков
Возникновение и развитие вотчинной системы, включавшей феодальное землевладение и крестьянское землепользование и существовавшей в Японии более восьми столетий (середина VIII–XVI в.), — ключевая проблема социально-экономической истории японского (феодализма, остающаяся, однако, практически неизученной в советской историографии. В данной главе ставится задача рассмотреть генезис вотчинной системы в рамках раннесредневекового периода истории Японии.
В процессе хозяйственного освоения японской земли во второй половине VIII в. отчетливо обнаружились противоречия принципа государственной собственности на землю и практики его осуществления. И столичная аристократия, и местная знать, не довольствуясь предоставленными по закону землями, бенефициями и привилегиями, стремились к всемерному расширению своих владений. Государственная политика поощрения земледелия при всех попытках сохранения надельной системы так или иначе приводила к постепенному снятию ограничений для развития частной феодальной собственности. Переход земли в частные руки, начатый с освоения целины в VIII в., распространился и на крестьянские наделы, захватывавшиеся феодалами путем принудительного обмена плохих земель на плодородные, покупки либо вследствие бегства крестьян.
Процесс обезземеливания и расслоения надельного крестьянства во второй половине VIII в. зашел уже весьма далеко. Беглые и лишившиеся земли крестьяне, обязанные, однако, выполнять фискальные повинности, стремились освободиться от государственной зависимости, но, переходя с этой целью во владения феодалов, меняли лишь форму кабалы. Наиболее зажиточные крестьяне за счет аренды и покупки полей укреплялись на земле, пополняя ряды мелких землевладельцев, большинство же по мере захвата земли феодалами попадало в зависимость от крупных собственников, становясь арендаторами или держателями земельных участков. Сословное бесправие усиливало эту зависимость.
Основной формой крупного землевладения, развившейся в ходе разложения государственной собственности, стали феодальные вотчины (сёэн). Существование государственной собственности обусловило длительность процесса становления вотчин-ной системы в Японии, охватывающего более четырех столетий (середина VIII — середина XII в). На протяжении этого времени менялись формы крестьянской зависимости, ренты, вотчины расширялись, усиливалась эксплуатация. Складывались феодальная иерархия и феодальное право, реализовывавшееся не в форме общегосударственных законодательных актов, как при надельной системе, а в виде признания права владения и иммунитетов отдельных собственников.
Выше уже отмечалась деятельность школы Нисиока Тораносукэ, внесшей заметный вклад в конкретные исследования вотчинной системы и ее структуры. Еще в довоенных работах Нисиока отчетливо выделялось два типа образования вотчин: на целинных землях и в результате пожертвования [335]. Первые (дзиконтикэй, кондэнтикэй) возникли вследствие разработки государственных земель, вторые (кисинтикэй) — в результате пожертвования мелкими местными землевладельцами своих полей крупным феодалам при сохранении права на часть ренты. Причиной пожертвований было стремление получить налоговый иммунитет, следствием — вассальная зависимость жертвователя. В послевоенных исследованиях японских историков был выделен и третий тип — вотчины, созданные на государственных землях вследствие постепенного перехода права на ренту из рук государства в руки отдельных феодалов [311, с. 43–44]. В этом случае возникновению поземельного господства предшествовало установление господства над людьми.
Однако критерии, положенные в основу такой типологии, различны: в одном случае — это объект земельной собственности, в другом — способ получения владения, в третьем — иммунитет. Разработка целины велась как столичной знатью, так и местными землевладельцами, причем в последнем случае целина одновременно была и объектом разработки, и объектом пожертвования; права феодалов на ренту и налоговый иммунитет были признаны практически за всеми вотчинами, поэтому иммунитет не может считаться основным критерием типологизации вотчин.
Анализ генезиса вотчинной системы предполагает выделение ряда типологических групп в зависимости от объекта формирования и субъекта земельной собственности, способа ее приобретения, форм ренты и крестьянского землепользования, объема прав вотчинника.
Источником формирования вотчинных земель стали разрабатываемая целина, должностные и ранговые владения знати, а также храмов, надельные поля крестьян и свободные общественные земли, находившиеся в ведении губернаторов провинций. Целина осваивалась на законном основании, крестьянские и общественные земли, как правило, захватывались, что приводило к конфликтам между губернаторами и землевладельцами, к усобицам феодалов и крестьянским выступлениям. Пожертвование земли являлось добровольным актом, однако его объектом были земли, уже превращенные в частную собственность. Вотчины создавала столичная аристократия, храмы, средняя и низшая титулованная знать, местная знать (служащие уездных управлений) и общинная верхушка.
Формы ренты и землепользования, объем прав землевладельцев изменялись в процессе становления вотчинной системы, прошедшего три основных этапа.
Первый из них — середина VIII — середина X в. — характеризовался активным захватом и освоением земель, формированием ранних вотчин, разделением полей на домен (цукуда) и земли держателей и арендаторов (сёдэн). В доменах преобладала отработочная рента. Правительство (министры, фискальный департамент) признавало право крупных собственников на землю, что сопровождалось выдачей официального документа или отправкой соответствующе го письма феодалу либо губернатору провинции. Кроме обрабатываемых нолей крупные феодалы приобрели в это время большие массивы неразработанных земель.
На втором этапе (вторая половина X–XI в.) произошло укрупнение вотчин за счет пожертвования и захвата новых земель, установления господства над слоем формально независимого крестьянства. Преобладающей формой крестьянского землепользования стала аренда, решающее значение приобрела продуктовая рента. Внутри вотчин сократилась доля доменов и увеличилась площадь земель держателей. Сложилась феодальная иерархия во владениях и военных и гражданских собственников. Многие вотчины получили налоговый иммунитет и право территориальной неприкосновенности.
Завершилось становление вотчинной системы в первой половине XII в., когда арендные земли были превращены в держания крестьян. Рента взималась в смешанной форме (продуктовая и отработочная), ее объем и виды значительно возросли. Усилилась личная зависимость крестьян от феодалов, заметно повысилась норма эксплуатации.
Разумеется, конкретные процессы развития вотчинной системы сложнее и многообразнее отмеченных типичных признаков; смена форм землепользования или ренты происходила в результате длительного развития, и ни одна из них не существовала в чистом виде; пожертвование земель имело место и до X в., а арендное хозяйство в вотчинах получило заметное развитие с середины IX в. Имелись определенные различия форм развития вотчин в столичном районе (Кидай), на востоке — северо-востоке Хонсю, на Кюсю. Однако эти различия не изменяли социально-экономической сущности вотчинной системы.
Развитие вотчин и распад надельной системы
(середина VIII — середина X веков)
У поминавшийся выше закон 743 г., признававший право вечной частной собственности на вновь разработанные целинные земли, стимулировал развитие вотчин, захват земли и расслоение крестьянства. Столичная знать, периодически служившая в губернаторствах и управлявшая землями провинций, всемерно использовала свое положение для захвата земель. Ведая раздачей узаконенных принудительных ссуд (суйко) крестьянам, губернаторы значительно превышали установленный объем ссужаемого риса, а полученные в качестве процентов излишки присваивали. Накапливаемые запасы использовались для посевов на частных землях. К обработке своих полей губернские чиновники привлекали крестьян, отбывавших трудовую и воинскую повинности.
Со второй половины VIII в. губернские чиновники, увеличившие свои владения, после окончания срока службы нередко оседали на земле либо оставляли во владениях своих сыновей [283, с. 82–83].
Освоением земель занимались также уездные чиновники и зажиточные крестьяне — общинная верхушка. И те и другие использовали труд беднеющих и обезземеливающихся крестьян, страдавших из-за тяжести налогов и повинностей. Вследствие этого бегство крестьян с земли во второй половине VIII–IX в. приобрело массовый характер и вместе с развитием частнофеодальной земельной собственности стало одной из причин разложения государственной надельной системы [423; 306].
Местные землевладельцы наряду с ведением собственного хозяйства управляли частными землями принцев и родовой аристократии, используя влияние своих столичных сюзеренов в целях укрепления собственных владений. Для обработки полей управляющие (сётё, дэнси) и местные землевладельцы (сиэйдэн рёсю) мобилизовали окрестных крестьян. Важным трудовым ресурсом ранних вотчин были также беглые крестьяне [198]. Поскольку эти крестьяне не работали на надельных полях, они не могли платить государству ренту-налог зерном, однако обязаны были вносить остальные виды натуральной ренты [283, с. 93–94].
Эти крестьяне жили в домах, принадлежавших землевладельцу, и выполняли в его пользу барщинную повинность. Хозяин земли распределял между ними поля для обработки. Весь урожай домена поступал в распоряжение землевладельца [46, с. 276], оставлявшего крестьянину минимальное количество риса для питания и на семена. Кроме того, крестьяне использовались на строительстве ирригационных систем, для транспортировки риса, охраны вотчин [46, с. 276–277]. Зависимость данной категории крестьянства носила, по сути дела, крепостной характер.
Следствием начавшегося разложения надельной системы стало резкое сокращение доходов казны. Поэтому власть имущие, захватывая земли, в то же время стремились ограничить рост частнофеодальной собственности, прежде всего местных землевладельцев, усилить государственную зависимость крестьян и укрепить надельную систему. Этим целям служили реформы, проведенные в правление императора Камму в конце VIII — начале IX в. и выразившиеся в серии указов, само содержание которых позволяет судить об изменениях в аграрном строе.
Злоупотребления губернаторов, в частности использование ими государственных амбаров в целях эксплуатации частных земель, привели к тому, что с середины VIII в. передача дел вновь назначенным губернаторам затягивалась на многие месяцы. По «Тайхо рицурё», новый чиновник должен был выдать своему предшественнику передаточную грамоту (гэюдзё), в которой характеризовалось состояние дел в провинции, прежде всего финансовых. Грамота служила основным документом, позволявшим чиновнику покинуть пост, вернуться в столицу и получить очередную должность. Новые губернаторы, не удовлетворенные состоянием финансов, нередко отказывали в выдаче грамот. Правительство, стремясь еще больше ужесточить контроль над провинциями, учредило должность инспекторов по передаче дел чиновниками (кагэюси), а указом 782 г. Камму ограничил срок передачи дел губернаторами 120 днями. Не сдавшие дела в течение этого времени наказывались лишением бенефиций и ранговых выплат [37, т. 2, с. 488].
Ряд указов (784, 798, 801 гг.) был издан с целью пресечь захват неосвоенных земель. Управляющим владениями столичной знати и принцев запрещалось превращать целину в свою собственность. Ограничивалась хозяйственная деятельность буддийских храмов — приобретение земли, предоставление частных ссуд крестьянам. Одновременно предпринимались попытки поддержать надельную систему. За 24 года правления Камму трижды проводилась аграрная инспекция, выявившая состояние надельных полей. В частности, из материалов инспекции 785 г. следует, что столичные и местные землевладельцы повсеместно обменивали свои плохие поля на лучшие земли крестьян, а неудобные для обработки — на удобные. В одних случаях феодалы выплачивали крестьянам небольшую компенсацию, в других — прибегали к силе. В результате самые плодородные и удобные земли концентрировались в руках феодалов, а надельному крестьянству доставались наихудшие поля.
Подобные факты отмечены уже в первые десятилетия VIII в. К IX в. они распространились настолько широко, что губернские и уездные чиновники, захватывая поля крестьян, саботировали аграрную инспекцию и передел земли, сквозь пальцы смотрели на упадок общинных ирригационных сооружений. Поэтому правительство требовало от губернаторов ежегодных отчетов о состоянии ирригационных систем, а вновь назначенным губернаторам предписывалось обращать на них особое внимание. Но сопротивление провинциальных чиновников сыграло немаловажную роль в удлинении сроков передела земель. В правление Камму он был осуществлен дважды, а в 801 г. был издан указ о производстве передела один раз в двенадцать лет [283, с. 86–88, 97].
Реформы затронули также область налогов и повинностей. В 795 г. срок отработочной повинности в провинциях был сокращен вдвое, а ссудный процент уменьшен с 50 до 30 %. Однако эти меры были направлены не столько на облегчение положения крестьян, сколько на ограничение деятельности местных землевладельцев. В том же году правительство начало взимать недоимки с губернских и уездных чиновников, но фактическое бремя легло на крестьян. Была урезана и доля зерновой ренты-налога, остававшаяся в распоряжении губернаторов и расходовавшаяся на нужды провинции. До конца VIII в. губернаторы были обязаны посылать в фискальный департамент 70 % риса, взимавшегося с надельного крестьянства, а 30 % хранилось в провинции; в 797 г. правительство уменьшило эту долю до 20 % [283, с. 88–90].
Наибольшее влияние на положение крестьянства оказала военная реформа. Тяжесть воинской повинности, установленной сводом «Тайхо рицурё», по которому воины обязаны были обеспечивать себя всеми видами оружия и амуниции, была настолько велика, что в VIII в. среди крестьян широко распространилась поговорка: «Если одного заберут [на воинскую службу], весь двор погибнет» («хитори торарэрэба икко хоробу»).
В 792 г. военные дружины большинства провинций были ликвидированы, вместо обязательной воинской повинности введена система рекрутского набора (кондэй). Число рекрутов регламентировалось для каждой провинции — от 30 до 200 человек; они набирались из зажиточных крестьян и мелких землевладельцев [36, т. 2, с. 558–559]. Эти отряды были конными, рекруты должны были иметь своих лошадей, но им предоставлялось два конюха, а также продукты питания. Кроме того, воины пограничных отрядов (сакимори) о-вов Кюсю, Ики и Цусима, набиравшиеся прежде в восточных — северо-восточных провинциях, с 795 г. стали набираться из крестьян западных провинций, географически приближенных к месту службы [347; 400].