Читать книгу «Победа моря (неполная версия, без окончания)» онлайн.
— Что же это такое, добрые люди! — разводя руками, дивится мать. — И в поганую кадку воды не накачал, и гусям не замесил…
— И поросенка не мыл! — загибая пальцы на руке, продолжает Ничипор.
— А он сидит, люльку покуривает…
Ничипор загибает четвертый палец:
— Люлька — трубка.
— И дитя не гуляно, плачет, надрывается…
Ничипор загибает пятый палец и, показав сжатый кулак хозяйке, прибавляет:
— Да еще вечор приказано было на свиной закуте крышу наново очеретом перекрыть, да третьеводни малину ветром повалило — велено подвязать, ла о прошлой неделе собирались трубы чистить — давно пора, сажа на шесток сыплется, ла — тьфу ты, пропасть! — сколько делов… Да что я — каторжный? Пойдем-ка, хлопчик, на Ингул…
Ничипор сгребает Стешка в охапку и, не обращая внимания на хозяйку, выходит со двора. Поставив Стешка на тропинку. Ничипор широко шагает, ведя за руку мальчишку.
Мать выбежала за ворота и кричит им вслед:
— Гляди. Ничипор, близко к воде его не подпускай! Он еще краю не знает! Смотри у меня!..
— Знаю, знаю, — ворчит Ничипор: — "Утонешь, лучше домой не приходи, забью досмерти!"
— Возьми на ручки! — испуганно озираясь на заросли бурьяна по бокам тропинки, просит Стешок, хотя знает, что эта просьба безнадежна.
— "На ручки"? А ты иди скорей, а то, брат, тут змей удав появился.
— Жунгли! — в ужасе бормочет Стешок.
— Да, брат, жунгли!
Кто-то из моряков недавно при Стешке сказал про заросли бурьяна, диких трав и кустов на улицах Николаева: "Это прямо индийские джунгли". Чутким на новые слова ухом Стешок поймал, запомнил и, лишь остался с нянькой вдвоем, спросил:
— Няня Ничипор, а какие жунгли бывают?
Больше всего узнает новых слов Стешок от Ничнпора, когда они остаются одни. Все новые слова Ничипора такие, что скажи при других — либо посмеются, либо махнут рукой: де, сказки, а батька прикрикнет: "Чего сыну моему голову ерундой забиваешь?" Да ведь батька хоть и плавал на кораблях, а мало. Ничипор — он три раза вокруг света ходил и "произошел все моря и всю сушу".
— Был я и в жунглях. Везде на суше плохо, а уж хуже жунглей, хлопчик, нет земли. Господь ли, чорт ли сотворил эту землю — однако думаю, что чорт, а когда творил, так имел расчет на великанов Возьми к примеру наш очерет, камыш — то есть трава, хоть и долгая, а трава. А в жунглях камыш, бамбук называется, такой, что небо подпирает, а толщиной с бревно. А растет так скоро, что его благородие господин Макаров скажет: "Ерунда!" И вся трава там такая — в расчете на великанов. Раз я заблудился в этих бамбуках. Лег соснуть, а шапку на бамбучок повесил, на вершинку. Проспался — ах, где моя шапка? Туда-сюда, нигде нет… Гляжу, а бамбучок-то. пока я спал, такой вырос, что шапка-то хоть и на вершинке, а уж ее мне не достать. Под самым небом качается, будто клотик на верхушке мачты. Когда я спать ложился, был бамбучок с мизинец, а проснулся — он в руку. Поплевал я на ладони и полез, словно на стеньгу; лез, лез, чуть не до неба — да нам это дело привычное. — достал шапку. Мы. например, очеретом крыши кроем, а там из бамбуковых бревен дома строят… И звери там все на великанов приспособлены. Например, слон. Или у нас кошка, а там тигра больше нашей лошади. У нас больше желтопузика змея не водится, а там змей удав длиной в сорок шагов, а толщиной в обхват. Или крокодила взять — вот так ящерка: человек ему на один глоток идет. У нас черепаха с тарелку, а там в лохань. У нас жук есть жук, а там — с голубя. А комары — по воробью.
— А великаны?
— Великаны давно перевелись. Вот и судя, каково там человеку среднего роста, вроде меня…
Стешку на улице, заросшей степным бурьяном. так же трудно и страшно, как в индийских джунглях человеку среднего роста. Справа и слева, чуть колышась, стоят стеною колючие цепкие травы, хватают сучками. обжигают, царапают колючками руки; повилика оплетает ноги, чтобы человек среднего роста упал. И ничего не видит в джунглях человек среднего роста за травою: ни домов на той стороне улицы, ни пожарной каланчи, ни корабельных мачт на рейде, ни соборной колокольни…
И до чего отрадно, когда кончатся страшные джунгли, вдохнуть всей грудью до самой глубины речную свежесть вместо сухого аромата зрелых трав! И сразу открывается широкий мир. За синим зеркалом лимана, над желтой чертой прибрежных скал — зеленые пригорки, узкая полоска суши. а дальше (это уже знает Стешок) начинаются под всюду одинаковым небом разных цветов моря: черное, мраморное, синее, красное, белое, зеленое, желтое. И нет морям конца и краю. А небо над всеми морями то синее в ясный день, то черное в шторм, то лимонно-желтое на рассвете, то огненно-красное вечерней зарей, то белое в пургу… Над лиманом в небе облака. И в лимане те же облака. Ничипор и Стешок стоят над лиманом, дружески держась руками. Оба очень довольны. Стешок следит за тем, как согласно движутся облака и в небе и в воде, я спрашивает, указывая в глубину правой рукой:
— А тут может Марья Моревна показаться?
— Чудак человек! Само собой: из лимана дорога прямо в море.
— И к царю Морею можно дойти?
— А как же?! Хоть оно и далеко… Эх, кабы не каторга мне — офицерское дитя нянчить, уплыл бы я с контрабандистами-грекосами — да опять хоть на чужом кораблике в далекие моря!..
Оба вздыхают, и Ничипор говорит непонятные Стешку слова:
— Все живое из моря! И все в море воротится. Из моря встанет облак, соберет ветер облаки в тучу, прольется туча и ручьем или рекой в море воротится. Хоть тебя в в землю зароют, все. кроме мертвых костей, в море уйдет. Из моря ты взят в в море возвратишься. И не будет мертвой земли. На горах станут воды, посреди пройдут реки…