Читать книгу «О старости. О дружбе. Об обязанностях» онлайн.
Даже в начале 43 г. Цицерон в своих письмах к участникам убийства Цезаря, Гаю Кассию Лонгину и Гаю Требонию, написанных в одно и тоже время, высказывает сожаление о том, что его в свое время не пригласили «на великолепный пир в мартовские иды», т. е. на убийство Цезаря: «У нас не было бы остатков», т. е. не уцелел бы и Марк Антоний (Fam., X, 28, 1; п. 819; XII, 4, 1; п. 818).
Большинство философских и риторических произведений Цицерона написано в форме диалога: вначале описывается обстановка, место действия, указывается повод к беседе, перечисляются ее участники, намечаются вопросы, подлежащие обсуждению; затем, после высказываний участников беседы, один из них, старший по возрасту и умудренный опытом, излагает свою точку зрения.
Диалогам Цицерона свойственны легкость изложения, прекрасное построение фраз, богатство слов и оборотов и благозвучие. Кроме того, философские и риторические сочинения Цицерона ценны еще и своими цитатами из дошедших до нас только во фрагментах произведений римских поэтов — Энния, Невия, Цецилия Стация, Пакувия, Акция и других, а также и греческих.
К философским сочинениям Цицерона, посвященным отдельным вопросам практической морали, относятся его диалоги «Катон Старший [или] о старости» и «Лелий [или] о дружбе». Оба диалога носят до некоторой степени личный и даже автобиографический характер, и их можно сблизить с его письмами. Диалоги эти были написаны в 44 г. и посвящены самому близкому другу Цицерона, Титу Помпонию Аттику (см. стр. 193). Они продолжают линию диалога «О государстве» (51 г.); в них те же действующие лица (Сципион Эмилиан, Лелий, Фанний, Сцевола) и сходные высказывания — о служении обществу и государству, о бессмертии человеческой души.
В диалоге «О старости» участвуют:
1. Марк Порций Катон Цензорий (Старший) (234—149); родился в Тускуле; во время второй пунической войны сражался под Капуей и Тарентом; был претором в Сардинии в 198 г., консулом в 195 г., цензором в 184 г. Катон написал трактат «О земледелии» (De agri cultura) и сочинение «Начала» (Origines) по истории римского государства от основании Рима и по 149 г. Оно содержало и его речи; до нас оно не дошло.
2. Публий Корнелий Сципион Эмилиан (Младший) Африканский Нумантийский, сын Луция Эмилия Павла Македонского, усыновленный сыном Сципиона Африканского Старшего; родился в 185 г.; консул 147 г.; в 146 г., во время третьей пунической войны, взял и разрушил Карфаген; в 134 г. был консулом во второй раз; в 133 г. взял Нуманцию после осады; сторонник нобилитета; противник реформ Тиберия Гракха; ревнитель греческой и римской культуры; скоропостижно умер в 129 г., возможно, был устранен политическими врагами.
3. Гай Лелий (младший), консул 140 г., близкий друг Сципиона Эмилиана; правовед, участник третьей пунической войны. Современники прозвали Лелия Мудрым (Sapiens).
О диалоге «О старости» Цицерон упоминает в письмах к Аттику (Att., XIV, 21, 3; п. 729; XVI, 3, 1; п. 778; 11, 3; п. 779) и в диалоге «О предвидении», II, 3, законченном им в 44 г., уже после смерти Цезаря. Это позволяет думать, что диалог «О старости» был написан или, во всяком случае, начат еще до смерти Цезаря; возможно, что он был несколько переработан в июле 44 г. (Att., XVI, 3, 1; п. 778).
Цицерон написал этот диалог, когда ему было 62 года, а Аттику — 65 лет, т. е. когда они уже были стариками, так как, по представлению римлян, старость начиналась в 60 лет.
Условная дата диалога — 150 г., когда Катону было 84 года. В диалоге ему отведена главная роль. Цицерон идеализирует образ Катона, которого он считает образцом древней римской доблести. Сципион и Лелий приходят к Катону и выражают ему свое восхищение тем, как он переносит свою старость. Они вызывают его на беседу о старости. Высказывания Катона звучат как своего рода политическое завещание.
Диалог начинается с обращения к Титу Помпонию Аттику упоминанием его имени в цитате из «Анналов» Энния: в ней собеседник говорит консулу Титу Квинкцию Фламинину:
Цицерон прибавляет, что Аттик едва ли «и денно, и нощно» мучается заботой, так как оратору известны его сдержанность и мудрость; он здесь намекает на политическое положение в стране, которое должно тревожить Аттика так же, как тревожит его самого, т. е. на диктатуру Цезаря.
Через весь диалог проходят пять основных линий[943]: 1) за участниками диалога видны Цицерон и Аттик, два философствующих старика, получающих от своего возраста все лучшее, что он может им дать; 2) подчеркивается отношение Катона к грекам; то обстоятельство, что Катон начал в преклонном возрасте изучать греческую литературу, позволяет Цицерону в высказываниях этого старика подчеркнуть радость умственного труда; 3) Катон ссылается на римскую традицию: перед его слушателями проходят, один за другим, деятели Рима, старики, стоявшие во главе государства и совершавшие подвиги на войне; упоминаются и греки — Платон, Горгий, Софокл и другие, даже в глубокой старости не отказывавшиеся от деятельности; 4) прославляется сципионовский кружок ревнителей греческой и римской культуры и литературы; 5) Катону 84 года; он видел смену нескольких поколений людей и подобен гомеровскому Нестору, чье имя тоже называется; при этом Катон прославляет сельское хозяйство и говорит о старике Лаерте, отце Одиссея, возделывающем землю.
Катон отводит четыре упрека, которые старикам приходится слышать: будто бы старость 1) препятствует деятельности человека; 2) ослабляет его силы; 3) лишает его наслаждений; 4) приближает его к смерти (15). Катон отвергает все эти упреки и говорит о политической активности стариков (15—20), о их деятельности в области литературы (21—23), занятиях земледелием (24—25), воспитанием молодежи (25—27). Говоря о четвертом упреке (66—85), Катон советует либо презирать смерть, если она погашает наше сознание, либо даже желать ее, если она ведет наш дух туда, где он станет вечен. Этим утверждением вечности человеческого духа диалог «О старости» повторяет такое же положение, высказанное в диалоге «О государстве» (VI, 26, «Сновидение Сципиона»). Перечислив выдающихся римлян, отдавших жизнь ради блага отечества, — Луция Юния Брута, Дециев, отца и сына, Марка Атилия Регула, Луция Эмилия Павла, павшего под Каннами, двух Сципионов, павших во время второй пунической войны, и других, — Катон говорит о простых и притом молодых солдатах, совершивших такой же подвиг.
Цицерон устами Катона приводит учение Пифагора о бессмертии человеческой души, как и предсмертные высказывания Сократа, и говорит о земной жизни как о жилище временном, а не постоянном (84), о старости как о заключительной сцене жизни и о смерти как о естественном окончании земного существования человека.
В диалоге упоминаются и цитируются как римские поэты — Ливий Андроник, Энний, Невий, Цецилий Стаций, Плавт и Теренций, так и греческие — Гомер, Гесиод, Стесихор и др. Имеются и заимствования у Ксенофонта («Воспитание Кира», «Домострой»), у Платона («Государство», «Федон», «Пир») и у Геродота.
Особую ценность диалога представляют собой исторические экскурсы в прошлое, в область римской традиции.
Диалог «Лелий [или] о дружбе» принято датировать летом или осенью 44 г. (см. стр. 190 сл.). Цицерон упоминает о нем в диалоге «Катон Старший [или] о старости» (5). В своих письмах к Аттику он об этом диалоге не говорит; очевидно, он писал его в то время, когда оба друга находились в Риме.
На тему о дружбе написаны оба сочинения Аристотеля по этике и сочинение Феофраста «О дружбе», впоследствии утраченное. Оно оказало влияние на Цицерона[944].
Образ Сципиона Эмилиана и образ Лелия Цицерон использовал еще в июне 62 г., когда его положение пошатнулось в связи с казнью пятерых участников заговора Катилины, совершенной 5 декабря 63 г., хотя и на основании решения сената и в силу чрезвычайных полномочий, предоставленных консулу Цицерону особым постановлением сената (senatus consultum ultimum), но без формального суда, в то время как вопрос о смертном приговоре римскому гражданину подлежал суду центуриатских комиций. В июне 62 г. Цицерон обратился к Гнею Помпею, находившемуся на Востоке после одержанной им победы над царем Митридатом VI, с письмом, в котором он предложил Помпею объединиться с ним в государственной деятельности и ставил его даже выше Сципиона Эмилиана, отводя себе при этом роль Лелия, т. е. мудрого советчика (Fam., V, 7, 3; п. 15). Таким образом, играть роль Лелия Цицерон пожелал уже после своего консулата, высшей магистратуры в Римском государстве. Об ответе Помпея сведений нет.
Главными участниками диалога Цицерона «О государстве», работа над которым была им начата в 54 г. и закончена в 51 г., являются опять-таки Сципион Эмилиан и Гай Лелий.
В диалоге «О дружбе» участвуют:
1. Гай Лелий (см. стр. 185).
2. Квинт Муций Сцевола Авгур (его так называли, чтобы отличать его от его племянника Квинта Муция Сцеволы, верховного понтифика), консул 117 г., правовед; зять Лелия.
3. Гай Фанний Страбон, консул 122 г., участник третьей пунической войны; правовед; зять Лелия.
Условная дата диалога — 129 г., вскоре после скоропостижной смерти Сципиона Эмилиана.
Сцевола и Фанний уже были выведены Цицероном как участники диалога «О государстве»; Сцевола — и как участник диалога «Об ораторе» (55 г.).
О дружбе между Сципионом и Лелием Цицерон писал: «В их дружбе соблюдалось своего рода правило: в походах Лелий почитал Публия Африканского, за его исключительную военную славу, как божество; дома Сципион, со своей стороны, чтил Лелия, старшего годами, как отца» («О государстве», I, 18). В «Лелии» Цицерон, имея в виду свою дружбу с Аттиком, пишет (5): «Как тогда я, уже старик, посвятил старику сочинение о старости, так в этой книге я, преданный друг, посвящаю другу сочинение о дружбе… Читая это рассуждение, ты узна́ешь самого себя».
После вступления, в котором Фанний спрашивает Лелия его мнение о дружбе — что́ он о ней думает, как ее оценивает, какие наставления ей дает (16), Лелий переходит к рассуждению на основную тему: «Дружба возможна только между честными людьми» (boni[945]; 18; 65) и есть «лучший дар бессмертных богов» (20; 47). Применяя этот политический термин boni, Лелий, т. е. Цицерон, сразу выдвигает на первый план политическое содержание своей беседы: честными людьми (или мужами) следует считать тех, кто отличается верностью, неподкупностью, беспристрастностью, щедростью и стойкостью, свободен от жадности, развращенности и наглости и «следует природе, лучшей наставнице в честной жизни». (19) «Ведь дружба не что иное, как согласие во всех делах божеских и человеческих в сочетании с благожелательностью и привязанностью». При этом доблесть порождает и поддерживает дружбу, а без доблести дружба совершенно невозможна» (20). Понятие доблести (virtus) следует определять с точки зрения обыденной жизни: доблестны были опять-таки честные мужи — Катоны, Галы и другие выдающиеся римляне (21). Заключая в себе многие преимущества, дружба «проливает свет доброй надежды на будущее и не дает нам падать духом» (23). Описав силу дружбы и уз благожелательности, на которых держатся и дом, и город, рассказав об Оресте и Пиладе и отметив величайшую пользу дружбы, Лелий переходит к вопросу о ее возникновении (26): слабостью ли человека порождается она или же причина ее иная? Производя слово amicitia (дружба) от слова amor (любовь), Лелий утверждает, что дружба возникает вследствие естественной склонности людей к любви, т. е. по велению природы, а не вследствие нужды и из соображений о выгоде (27).
[943] См. K. Büchner. Cicero. Bestand und Wandel seiner geistigen Welt. Heidelberg, 1964. S. 401 ff.
[944] См. А. Геллий, Аттические ночи, I, 3, 10; Плутарх, О братской любви, 8.
[945] См. вводное примечание, стр. 192.