"Что ж. — отвечает надменный Трифон, — давай побьемся об заклад".
"Прелестно! — закричал царь Морей. — Кто переспорит, того я награжу. Тебе. Трифон. наградой будет див-рыба Дельфин, а тебе, Левон, — Черный бык. Вы оба играйте. а я плясать стану".
Видит Левон: Морею плясать приспичила великая охота, и норовит он ему в одноряд Черного быка сбыть. Смекнул Левон, что бык-то, видно, брачок имеет, с изъянцем, и отвечает:
"Согласен и я, только мне приз будет не Черный бык. а конь Златогрив. Иначе не согласен".
Махнул рукой Морей:
"Ну, уж так и быть по-твоему, согласен. Играйте! Начинайте!"
Ударил Левон по струнам и запел:
И Трифон надул шеки. задудел в свой рог. Ни складу, ни ладу. Дерет почем зря. за Левоном не поспевает…
А Морей в пляс пустился, сыну кричит;
"Ты к нему подлаживайся! Ты мне плясать только мешаешь! Давай еще! Дробнее!"
Задудел Трифон громче, а Левон заиграл чаще. А царь Морей под эту музыку скачет. Поднялся такой пляс, какого николи тут не видали и не слыхали. Всколыхнул Морей своим плясом воды от дна до самого верху. И началась на море такая буря, такой тайфун, такой бураган, что и сказать нельзя.
Все четыре Мореева брата: ледяной Бурей Мореич, Зефяр Мореич ласковый, суховей Евер Мореич, мокродуй Нот Мореич. тоже в пляс пустились. Им труба Трифонова сигнал: дуй вовсю. И пошла на море катавасия: и гром гремит, и ливень льет, и снег сечет, и смерчи до неба ходят. Забушевали все четыре ветра. На всех кораблях порвали ветры паруса, мачты рушили. Тонут корабли. гибнут души православные. Тут взмолились русские корабельщики самому Николаю, морскому богу: "Спаси нас, преподобный отче Николае" Видит и сам Никола Морской — худо дело оборачивается. Спускается с небес, нырнул в самое кипучее место и видит полное безобразие: царь Морей скачет, вокруг него Марья Моревна ходит кругом, платочком помахивает. Черный бык ревет, топочет, землю копытами роет, див-рыба Дельфин в полном восторге кувыркается, конь Златогрив разнузданный вихрем носится" Трифон в свою дуду дудит, Левон на бандуре играет.
"Отставить!" загремел Никола боцманским голосом на все четыре палубы.
Где тут! Трифон дудит, Левон поет, бренчит, Морей пляшет и только кричит:
"Музыка!"
Никола к Левону:
"Ты всему заводчик. Прекрати, бога для!" Левон петь перестал, а играть свое продолжает и говорит Николе-.
"Осмелюсь доложить, и сам бы рад прекратить — руки о струны в кровь изодрал, а пока Трифон дудит, я. играть не перестану. Надо мне приз взять или нет? На чем мне домой воротиться? Да и не во мне сила, а в самом Морее. Разжег я его донельзя. Теперь одно только средство: мне Морея самого переплясать. Лишь бы Трифон выдохся. отвалился…"
Никола, морской бог, соглашается:
"Ладно, делай по-своему. Только" пожалуйста. кончай скорее во избежание обшей гибели". И вознесся на небо.
Трифон изнемог. Перестал дудеть: труба у него захрипела, дудеть перестала, не то лопнула, не то слюней накопилось — продуть надо.
"Ага! — кричит Левон. — Приз мой, мой конь Златогрив!"
"Твой, твой? — отвечает Морей. — Только играй!"
Не сдается старик. А уж Трифон Мореич на земле лежит без дыхания, и рядом лопнутая его труба валяется…
"Да ты у меня, да я тебя! — строго уж крикнул на Морея Левон. — Я тебя не то что переспорить, я тебя перепляшу!"
"Ну, уж это нет! Пляши!"
У Левона руки в кровь изодраны, он уж и играть больше не в силах, а ноги свежие. Переходит Левон на другой мотив:
И пошел — бьет оземь каблуками, передами песок кидает. Где тут Морею? Упал старик, вполне истратил силу, чувств лишился. И вдруг настала на море и под морем великая тишина.
Обротала Марья Моревна коня Златогрива. подводит Левону.
"Вот что я тебе еще советую. — говорит Марья Моревна: — ты сыми с папаши, пока он без чувствия, сапоги со шпорами да в них переобуйся. Конь к отцовым шпорам привык, будет думать, что это сам Морей, а то конь, пожалуй, тебя слушаться не будет".