Читать книгу «Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник» онлайн.

— Однако, как этот хлеб един и неделим, также и Святая Троица Божеством единосущна и неделима».

Эту историю я в душе своей именую Торжеством Православия.

Однажды со Святой Горы Афон в Грузию приехали настоятель Ксиропотамского монастыря архимандрит Иосиф и двое братьев, из которых один был известный богослов Стилиапос. Через два- три дня архимандрит Иосиф попросил показать им какого–нибудь опытного грузинского старца. Принимавшие гостей решили на следующий день отвезти их в Мцхету, к отцу Гавриилу. Притом немного нервничали — как бы отец Гавриил не юродствовал и не поставил бы гостей в неловкое положение. Поэтому им заранее, чтобы застраховаться, рассказали о странностях отца Гавриила.

Отец Гавриил, который заранее предвидел их приход, начал готовиться с утра. Он накрыл перед кельей стол, облачился в полное монашеское одеяние и по–своему, по–юродски, говорил:

— Сегодня Греция встанет на колени!

Сперва все думали, что это шутка, но когда немного погодя в монастырь пришли греческие монахи и их грузинские спутники, все поняли, что это была правда. Греческие гости взяли благословение у отца Гавриила и подарили ему несколько икон. Отец Гавриил еще не знал имени ни одного греческого гостя. Он из подаренных икон выбрал одну и передал ее известному теологу. Греческий гость удивился и с помощью отца Андрея (Тариадиса), который переводил разговор, сказал:

— Эти иконы мы подарили вам, а вы обратно нам их дарите?

Отец Гавриил повернул икону к греческому теологу так, чтобы он видел, и сказал с улыбкой:

— Эта икона — ваша, и вам же ее дарю.

Когда греческий богослов понял то, что сказал ему отец Гавриил, и увидел икону, громко воскликнул, опустился на колени перед отцом Гавриилом и поцеловал ему руку.

А произошло вот что: гостя — греческого теолога — звали Стилианос, и отец Гавриил из многих подаренных икон выбрал и подарил ему именно икону святого Стилианоса. И неожиданно громко выразил недовольство в адрес Ксиропотамского игумена, отца Иосифа:

— Как ты посмел упрекнуть Богородицу, что она оставила Грузию. Если мы по сей день и держимся, то ее благодатью и молитвами, ты этого не ведаешь и умаляешь ее заслуги!

Услышав это, добрый настоятель окаменел, встал на колени и попросил прощения за свой поступок. Отец Гавриил некоторое время все еще попрекал его, а затем, убедившись, что он достаточно раскаялся, улыбнулся ему, обнял и благословил сесть за стол. Мы потом узнали, что отец Иосиф, которого до прихода в Самтавро отвели в Светицховели, стоя на коленях у погребения Хитона Господня, сказал про себя:

— Богородица, оставила ты Грузию42.

После того как отец Гавриил благословил архимандрита Иосифа сесть за стол, он начал вести себя по–юродски. Теолог Стилианос, который находился под сильным впечатлением, задал несколько вопросов отцу Гавриилу. Он не скрывал, что был доволен полученными ответами.

Во время прощания архимандрит Иосиф, изумленный услышанным и пережитым, сказал отцу Гавриилу:

— Отец Гавриил, прошу вас, идите к нам, на Афон, место такому великому старцу — только на Афоне.

На это отец Гавриил тепло и с красивым движением рук ответил:

— Я на моем Афоне, я свою Грузию на Афон не променяю.

Отец Гавриил, как истинный пастырь и воспитатель душ перед лицом Христа, часто своим привычным юродством или же с мудростью наставника (когда он по временам оставлял юродство) испытывал и обучал инокинь, которые недавно стали монахинями или же собирались стать ими и имели лишь небольшой опыт духовной жизни. Эти воспитательные меры были болезненны для тех, у кого не было еще опыта глубокой внутренней жизни, и часто все это заканчивалось тем, что инокини сопротивлялись и роптали на него. Отец Гавриил, который был непоколебим, любовью устранял допущенные ими ошибки и ни на секунду не прекращал проявления доброты и заботы о них.

Однажды одна монахиня подумала про себя о матушке Параскеве, которая находилась в непосредственном послушании у отца Гавриила:

— Ах, счастлива ты, Параскева, что с тобой отец Гавриил.

Отец Гавриил, находившийся тут же поблизости, угадал ее мысли, повернулся к ней и сказал:

— А ты что, не моя?

Новичкам, которые только что начинали служение, трудно было усвоить то, чему учил их отец Гавриил словом и делом. Трудно было понять его смирение, его действие, часто с примесью юродства, всегда твердое…

Однажды отец Гавриил зашел в трапезную сестер и попросил прислуживающую там монахиню отдельно сварить суп для него. Он старался вызывать к себе сострадание, умоляя:

— Знаешь, как я голоден, хочу томатный суп, прошу, не отказывай мне.

Трапезарша попала в затруднительное положение. В 11 часов она должна была накрыть трапезу в монастыре, а времени у нее оставалось мало. Делать было нечего, отец Гавриил так жалостливо просил, что невозможно было отказать. Она начала готовить суп отдельно для отца Гавриила. Когда суп был готов, трапезарша подала блюдо отцу Гавриилу и, обрадованная, думала, что все кончено, как раз тогда и началось ее испытание.

Отец Гавриил поблагодарил ее, налил суп в миску, взял ложкой и чуть прикоснулся губами, как бы пробуя его вкус. И тотчас же, «рассерженный», отец Гавриил начал громко отчитывать трапезаршу:

— Что это ты мне принесла! Разве это суп?! Если не умеешь готовить, чего заставляешь ждать и мучиться, сказала бы мне, я бы сам приготовил!

[42] В те времена Грузия политически и экономически находилась в тяжелом и сложном, как бы безысходном, положении. Наш боголюбивый народ только начал делать первые шаги в церковной и монашеской жизни, и поэтому еще не достиг прочного положения. Думается, в этом и была причина таких мыслей уважаемого архимандрита.