– Меня волнует то, что вы не преумножите ни славу Талига, ни свою собственную, – отрезал кардинал. – Мы оказались в неприятном положении, а ваша выходка сделала его еще более неприятным.
– Надеюсь, – Рокэ подавил зевок, – иначе зачем бы она была нужна?
– Рокэ, вы соображаете, во что впутались сами и впутали всех?!
– Да, и что?
– А то, что если вы проиграете, а вы проиграете, вас казнят, и даже я вас не вытащу. То есть вытащу, разумеется, но вам придется бежать в Бергмарк, если не дальше. Неужели до вас не доходит, почему Штанцлер в узел завязывался, чтоб всучить вам эти проклятые полномочия?
– А вдруг, – предположил маршал, – он меня полюбил? В его возрасте и не такое случается.
– Рокэ Алва, – почти выкрикнул Сильвестр, – бирисскую саранчу вы не одолеете. Да, вы лучший полководец нашего времени, но именно это вас и губит. Вы всегда брали быстротой, неожиданностью и, уж простите, наглостью и не понимаете, что вам предстоит другая война. Армия, даже самая лучшая, движется медленно. Вам придется махать кулаками после драки и гоняться за тенями.
Если б бириссцы жили на равнине, вы могли бы брать заложников и за каждую сожженную талигойскую деревню сжигать три чужие, но они гнездятся в горах, причем непонятно чьих. Гайифа ясно дала понять, что, если мы сунемся в Сагранны, нас, самое малое, оставят без хлеба. Посол Кагеты разводит руками, Адгемар, несомненно, разразится соболезнующими письмами, а Вараста горит и…
– Я не совсем понимаю, – перебил Рокэ, – Ваше Высокопреосвященство, вы хотите, чтоб я выиграл эту войну?
– Разумеется, но…
– Ну так я ее вам и выиграю.
– Это невозможно. ТАКИЕ войны не выигрывают.
– «Невозможно», – поднял бровь маршал, – глупое слово. И трусливое к тому же. Нынешний урожай пропал, не спорю, но следующий если кто у вас и умыкнет, так честная саранча, а не бириссцы.
– Рокэ, – кардинал со злостью оттолкнул пустую чашку из-под шадди, – вот уж не думал, что придется цитировать вам святые анналы, но «Хвалился лев о победе своей грядущей над царем комариным, и было рычание его грозным, но перешло оно в стон».
– Да простит мне Ваше Высокопреосвященство, но этот лев был глуп. Воевать следует не с комарами, а с болотом.
– Рокэ, Золотой Договор…
– Ваше Высокопреосвященство, клянусь относиться к Золотому Договору, как к восьмидесятилетней девственнице, так что он никоим образом не пострадает. Если вам от этого будет легче, я возьму с собой и сам договор, и запись, которая велась во время Совета, и буду их по ночам класть под подушку. Разумеется, когда буду один.
– Нет, с вами говорить невозможно! Скажите только – у вас есть хоть какой-нибудь план?
– Есть. Выйти из Олларии и дойти до Варасты. – Рокэ прикрыл глаза ладонями и быстро их отнял. – Прошу меня простить, я немного устал.
– Не увиливайте, герцог. Я должен знать, что вы намерены предпринять.
– Поживем – увидим.
– Я начинаю думать, что вы и впрямь свихнулись.
– Только начинаете? Помнится, девять лет назад в этом самом кабинете вы меня назвали сумасшедшим, потому что я решил обойтись без пехоты. Семь лет назад сие почтенное звание было подтверждено из-за того, что я не стал ждать весны, а ударил осенью. Пять лет назад я сошел с ума, рванув через болота, которые кто-то там объявил непроходимыми, а все и поверили. Считайте меня рехнувшимся, мне не жалко, только не мешайте. Война – мое дело и ничье больше.
– Так что же вы все-таки намерены делать?
– Понятия не имею, – пожал плечами Первый маршал Талига, – но что-нибудь точно сделаю.
3
– Вас ждет монсеньор, – кареглазый офицер был немного старше Дика, – он только что поднялся к себе.
Дик кивнул. Вот и все. Сейчас ему сообщат о болезни матери и о том, что его долее не задерживают. Эр отправится на войну с бириссцами, а оруженосец – в Надор, и вряд ли они когда-нибудь свидятся. Юноша сам удивился тому, как его царапнула эта мысль. Он знал, что будет дальше, а Рокэ – нет, он уверен в победе, потому что никогда не проигрывал. Неужели Ворон не понимает, что его ждет, хотя откуда? И уж точно Первый маршал Талига не станет слушать оруженосца, да оруженосец и не вправе говорить такие вещи.
Проигрыш Алвы нужен для победы над узурпаторами, для того, чтобы на месте дряхлого, стоящего на вранье и беззаконии Талига возродилась Талигойя, свободная, великая, справедливая. А Рокэ пусть бежит в свою Кэналлоа, пусть женится на дочери морискийского шада и играет на гитаре. Алва – не талигойцы и никогда ими не были, их предок, хоть и принадлежал к Дому Ветра, получил надел на самом краю империи неспроста. Короли-Раканы возвысили полукровок, а Рамиро Алва отплатил им за это самым страшным предательством, которое только знали Золотые земли. Алва – проклятый род, они приносят несчастья, поэтому пусть уходят…
Нога встретила пустоту, и Дик чуть не упал. Лестница кончилась, а он и не заметил. Наль прав, когда ругает его за рассеянность – прожить полгода в доме и не запомнить, сколько ступенек ведет на третий этаж… Больше здесь ему не бывать, хотя… Когда Оллария вновь станет Кабитэлой, он сможет вернуться, только в доме никого не будет. Стены останутся, может быть, уцелеют и вещи, но не будет ни Пако, ни Пепе, ни Кончиты, ни Хуана…