Читать книгу «Цикл романов "Отблески Этерны". Компиляция. Книги 1-15» онлайн.

– Эгмонт первым отказался от своей… – зачем-то напомнил Робер, – от своего чувства.

– Долг для кузена был превыше всего, – Ларак горестно поджал губы, надо думать, вспомнил о собственной слабости. – Кузен принес в жертву свое счастье, но не любовь, и был вправе рассчитывать на то, что возлюбленная поступит столь же самоотверженно. Увы, Айрис Хейл предпочла все забыть. Увидев свою супругу на руках у кэналлийца, Эгмонт представил себе другую женщину и другого южанина. Простите, если я вас оскорбил, я не имел в виду истинных талигойцев.

– Что вы… – если кого и можно назвать истинным талигойцем, так это Ворона, но не спорить же! – Я так понимаю, что Эгмонт не смог… скрыть своих чувств.

Новый вздох, молчание. Неужели конец? Какое там!

– Эгмонт сказал… – теперь Ларак шептал, хотя лошадей Мирабелла не занимала совершенно, – сказал, что был лучшего мнения о добродетели Карлионов… Кузен тяготился супружеским долгом и выискивал повод от него отказаться, а герцог Алва этот повод ему невольно дал. Так в сердце кузины вошла ненависть…

Моя покойная супруга преклонялась перед хозяйкой Надора, но лишь ее величество и госпожа Арамона выше злословия! Аурелия полагала, что упрек Эгмонта справедлив, и прояви кэналлиец настойчивость, Мирабелла бы не устояла. Церковь учит, что искушения посылает Враг, и кузина сочла Алву посланцем Леворукого. Гибель Эгмонта в Ренквахе ее в этом лишь укрепила.

– Эгмонт ошибался, – Робер поторопил Дракко, но надорец поступил со своим гнедым так же. – То, что мы проиграли, стало бедой для нас и спасением для Талига.

– Вы… Вы так думаете?!

– А вы нет?

– Вы правы, – внезапно согласился граф Ларак. – Именно это и ужасно.

– Ничего подобного, – замотал головой Эпинэ, понимая, что сейчас-таки пошлет Дракко в галоп. – Ужас кончается, когда мы начинаем делать то, что в самом деле нужно. Причем нужно не только нам.

Глава 3

Дриксен. Окрестности Эзелхарда Талиг. Акона

400 год К.С. 17-й день Осенних Волн

1

Бруно таки встал. По всем правилам – с фашинами и канавами. Последнее было отнюдь не роскошью – сразу за лагерем с северной стороны начиналась та самая Мокрая тропа, на которую фельдмаршал не пустил Хеллештерна и по которой вовсю разъезжали местные. Тракт здесь начинал сильно забирать на запад, так что кесарской дорогой до города выходило куда дольше, чем болотным проселком.

Руппи проводил взглядом ползущую в сторону Эзелхарда повозку с желтыми бочонками. Возчику было начхать и на столичную грызню, и на субординацию, не позволявшую фельдмаршалу и принцу мчаться на соединение с генералом. Южная армия с достоинством ожидала, когда ее нагонит Горная, а фок Гетц с не меньшим достоинством запаздывал: лояльность – лояльностью, а фанаберии – фанабериями. Олаф, прежний Олаф, стань он сухопутчиком, появился бы уже вчера, в крайнем случае, сегодня утром. Что поделать – ни безродный Ледяной, ни великий барон Шнееталь не думали, как воспримут их спешку бермессеры с хохвенде, они просто делали дело.

Следующим из-за поворота возник крестьянин на отъевшейся лошади, за которой бежал мохноногий жеребенок – им, в отличие от регулярной кавалерии, болотные опасности не грозили. Еще бы! Куда рейтарам и драгунам до деревенского увальня и мельника с мешками. Поскользнутся, заблудятся, утонут…

Приступ ярости налетел не хуже шквала, но Фельсенбург кое-как убавил парусов и скорым шагом, чтоб никто, упаси Леворукий, не окликнул, рванул к Хеллештерну. Все повторялось, будто в каком-то кошачьем зеркале, где правое становится левым. Вчера подчиненных распекал капитан, а подкрался к нему генерал, сегодня – наоборот. Руперт успел услышать о сене, в котором могла оказаться наперстянка, и кавалерист обернулся.

– Ну вот, – обрадовал он, отпустив проштрафившегося интенданта. – Стоим.

– Увы, – подтвердил Руппи. – Фок Гетц не торопится.

– Но мы-то вообще никуда не идем, – буркнул Хеллештерн, – ни коротким путем, ни длинным… И где эти покорители ноймарских перевалов?

– По ровному месту ходить не привыкли, вот и плетутся.

– Несчастные, – посочувствовал генерал, – так бы и перестрелял, чтоб не мучились. Достоимся ведь, придется выбивать свору Марге из города!

– Может, обойдется, – почти взмолился Фельсенбург. Мысль о штурме не окрыляла: о наглости и стойкости китовников Рейфер рассказывал не раз, да Руппи и сам повидал достаточно. Столь упрямые головы можно лишь рубить, только их тысяч сорок, а если придется драться на узких улочках… Это тебе не узника отбить и удрать!

– За промедление в ближайшем будущем придется расплачиваться, и прежестоко, – Хеллештерн думал о том же, но говорил больше. – Бруно уже ставил на то, что до самой столицы мы не встретим никого страшней никому не подчиняющегося отребья, и не угадал… О, монах! Исповедаться, что ли? В непочтении к начальству и общей злобности?

Они остановились у повозки с ротным имуществом, поджидая брата Ореста. «Лев» приближался целеустремленно и при этом неторопливо, слишком неторопливо.

– Доброе утро, святой отец, – начал разговор, как и положено, генерал, – вам кто-то нужен?

– Капитан Фельсенбург.

– Забирайте, – Хеллештерн тронул эфес шпаги, намекая на пресловутый палаш, перешедщий к Руппи «до конца кровопролитий». – Простите, вынужден вас покинуть, дела. Мэратон!

– Орстон! – наклонил голову адрианианец. Кавалерист, чуть помедлив, уверенно двинулся к фуражным телегам, видимо, на поиски коварной наперстянки. Руппи вгляделся в непроницаемую монашескую физиономию, чуть ли не впервые задумавшись, сколько адрианианцу лет. Пожалуй, около сорока.

– Брат Ротгер, прошу вас пройти со мной. Есть новости, которые следует довести до сведения фельдмаршала, причем немедленно.