В исступленной ласке молний,
Захлебнувшихся лазурью...
Быть Эсперадором — это мечта, счастье, цель! Это зависть, страх и снова зависть... Еще бы, ведь выше тебя лишь Создатель или... никого. Как тут не продать душу за Светлую мантию?! Эсперадору хорошо, лучше не бывает. В Золотых землях все замечательно, в конклаве — сплошные братья, а такая мелочь, как сердце, Эсперадору не полагается, и напиться вдрызг он может только с жиру...
Пламя, мы с тобою пламя,
Грохот загнанного сердца,
На закате, над снегами
Невозможность отогреться...
Положить жизнь — на что?! Кто Адриана понял? Кто оценил? Кто хотя бы помнит, кроме забившейся в горы чужой жены? Дважды чужой! Могилы и той не осталось, так зачем?!
Чтоб струна звенела вечно,
Чтоб струна звенела — ай-ай...
— Еще! — крикнула Матильда. Алва кивнул и саданул по струнам. Пальцы он разбил, что ли? Этот может...
Вечно...
Чтоб струна звенела вечно,
Чтоб струна звенела — йяй-йя,
Чтоб струна звенела...
— Я пойду. — Этери поднялась с последним аккордом. — Спасибо. Это было так... Я пойду.
— Я вас провожу. — Ворон небрежно отодвинул гитару. Да, в самом деле кровь — на светлом дереве видно четко, не ошибешься. — Позвольте вашу руку.
Она не стала отнекиваться, он — надевать перчатки. Странно все выходит, и оба они странные. Беременная кагетка и сумасшедший, за которого страшно. Ничего у него не выйдет, как не вышло у Адриана... Ничегошеньки. Корабль опять тонет, и крысы опять не бегут, а бесятся. Не те крысы — те, настоящие, проскочили между смертью и огнем, успели... Только Клемент и остался.
— Я, конечно, не заменю регента, — напомнил о себе Валме, — но петь я тоже умею. Адуанам нравится... Сударыня, что желаете?
— Твою кавалерию, если ты похож на посла, то и посол похож на тебя! А если он похож на тебя, в вашей Олларии сидит не одна змея, а две. Считая с Левием... Вот же брехло!
— В нашей, — поправил муженек, — в нашей Олларии, нашу же кавалерию. И вообще, Валме, блажен муж иже.... Изыди, а!
Глава 4
Талиг. Южная Марагона. Мельников луг
Талиг. Оллария
400 год К.С. 14-й день Летних Волн
1
У Гирке все было так же, как и у других. Догорали костры, у которых почти никто не сидел. Ужин давно съели, а усталость валит людей на землю верней картечи. Полковое начальство, впрочем, держалось: Гирке и Валентин что-то обсуждали у своей палатки с командирами эскадронов. При виде подъезжающих генералов «лиловые» прервали разговор и поднялись.
— Добрый вечер, господа. — Жермон бросил поводья здоровенному сержанту, бывают же такие медведи! — Обсуждаете вчера или завтра?
— Мой генерал, я собрал офицеров, чтобы незамедлительно довести до их сведения приказ. — Показавшийся осунувшимся Гирке с обычной холодноватой учтивостью наклонил голову. — Не желаете отужинать?
— Спасибо. Если я сяду и тем более что-нибудь съем, меня поднимет разве что Ульрих-Бертольд. Что у вас? Большие потери?