— Естественно, Рон, она же невидимка!
— Нет, но он правду говорил про другие мантии-невидимки, хотя их тоже не на кнат ведро, между прочим! Мне как-то в голову не приходило, только сейчас сообразил: я много раз слышал о том, что со временем чары на них изнашиваются, а от заклятий они рвутся и на них остаются дыры. Мантия Гарри не такая уж новая, она раньше была у его папы, а работает… идеально!
— Допустим, Рон, но вот Камень…
Пока друзья шепотом препирались, Гарри бродил по комнате, не слишком прислушиваясь. Он подошел к лестнице, рассеянно посмотрел вверх и обалдел. С потолка комнаты следующего этажа на него смотрело его собственное лицо.
Придя в себя, он понял, что это не зеркало, а роспись. Гарри стало любопытно, и он полез вверх по лестнице.
— Гарри, ты что? Нельзя же без приглашения!
Но Гарри уже добрался до верхнего этажа.
Потолок в комнате Полумны украшали пять замечательно выписанных лиц: Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. В отличие от хогвартских портретов, они не двигались, но все же какая-то магия в них была. Гарри показалось, что они дышат. Среди портретов, объединяя их в единое целое, вилась тонкая золотая цепочка, но, приглядевшись, Гарри понял, что на самом деле это тысячи раз повторенное золотыми чернилами слово: друзья… друзья… друзья…
Он почувствовал огромную нежность к Полумне. Оглядевшись, он увидел на столике у кровати фотографию: маленькая Полумна и рядом женщина, очень похожая на нее. Они стояли, обнявшись. Полумна на снимке выглядела куда более ухоженной, чем в жизни. Фотография была покрыта слоем пыли. Это показалось Гарри странным. Он осмотрелся внимательнее.
Что-то в комнате явно было не так. Светло-голубой ковер тоже был весь пыльный. В шкафу с распахнутыми дверцами не висела одежда, кровать выглядела холодной и неуютной, как будто в ней давно не спали. Поперек ближайшего окна на фоне кроваво-красного неба протянулась паутина.
Гарри сломя голову кинулся вниз по лестнице.
— Что случилось? — спросила Гермиона.
Гарри не успел ответить — из кухни показался Ксенофилиус, держа поднос, уставленный суповыми тарелками.
— Мистер Лавгуд, — крикнул Гарри, — где Полумна?
— Прошу прощения?
— Где Полумна?
Ксенофилиус застыл на верхней ступеньке.
— Я… я вам уже говорил. Она у ручья, возле Нижнего моста, ловит заглотов.
— А почему тогда вы накрыли поднос всего на четверых?
Ксенофилиус пытался заговорить и не мог. В комнате слышался только мерный стук печатного станка и тихий звон тарелок на подносе — у Ксенофилиуса дрожали руки.
— По-моему, Полумны давно здесь не было, — сказал Гарри. — Ее одежды не видно, на кровати давно никто не спал. Где она? И почему вы все время смотрите в окно?
Поднос выпал у Ксенофилиуса из рук. Тарелки запрыгали по полу, разбиваясь на куски. Гарри, Рон и Гермиона выхватили волшебные палочки. Ксенофилиус замер, не дотянувшись рукой до кармана. В этот миг печатный станок громко задребезжал, и из-под скатерти лавиной хлынули "Придиры". Станок перестал греметь. В комнате наконец-то наступила тишина.
Гермиона нагнулась и подобрала с пола журнал, не отводя волшебной палочки от мистера Лавгуда.
— Гарри, смотри!
Он подошел к ней, перешагивая через нагромождения журналов. На обложке он увидел свою фотографию крупным планом, а поперек нее слова "Нежелательное лицо № 1" и объявление о награде.
— Видно, "Придира" поменял курс? — холодно спросил Гарри. Он стремительно соображал. — Так зачем вы выходили в сад, мистер Лавгуд? Отправить сову в Министерство?
Ксенофилиус облизал губы.
— Мою Полумну забрали, — прошептал он. — Из-за моих статей. Полумну забрали, и я не знаю, где она, что с ней сделали. Но, может быть, они ее отпустят, если я… если я…
— Сдадите им Гарри? — закончила за него Гермиона.
— Не выйдет, — отрезал Рон. — Уходим! Освободите дорогу!