– Сказано уж. Дружка ты мой. Я тебе завсегда спину подставить могу. Чего тут рядить, коль я и теперь в дому твоём живу. И ты один, кто решил за меня встать, когда мы девок тех привезли. К тому же в стан я тебя сам привёл. Так что повязаны мы одной верёвочкой. Уж не обессудь.
– Да я только рад, что сложилось так, – усмехнулся Беломир. – Ты прости, дядька, что опять тебя заставил со старшинами спорить, – на всякий случай повинился он.
– Пустое, – отмахнулся казак. – Тот дурень сам виноват. Думать надобно, на кого пасть открываешь. Да и казаки ему уж не раз сказывали, что лаяться впусте, можно и беды нажить.
«Ага, выходит, мужик этот уже не на меня одного гавкать вздумал. Значит, обойдётся», – подумал Беломир, кивая на слова казака.
– А твои-то кони где? – снова сменил он тему.
– Так к себе на подворье свёл, – усмехнулся Григорий. – Скучно девкам, вот они и решили сами коней обиходить. Едва не взашей меня со двора вытолкали, – добавил он, тихо посмеиваясь.
– Ну, тогда пошли отдыхать, да чай пить, – улыбнулся Беломир в ответ, заканчивая вычищать коней.
Спустя ещё три недели после описанных событий разъезды снова стали приносить весть, что татары из предгорий уходят. Сплюнув и почесав в затылке, Григорий испустил страдальческий вздох и, отозвав Беломира в сторону, тихо поведал:
– Придётся мне сызнова побегать. Как оно будет, ты уж знаешь.
– Когда пойдёшь? – кивнув, уточнил парень.
– Завтра, как стемнеет, – прикинув что-то, задумчиво отозвался казак.
– Думаешь, ушли они от аула княжеского? – чуть подумав, поинтересовался Беломир.
– Вот и гляну, – хмыкнул Григорий. – Всё одно сразу князь из дому не выйдет. Раз уж письмо моё получил, ждать станет, чтобы в засаду не угодить.
– А он его получил? – скептически буркнул парень.
– Уж поверь, – хищно усмехнулся казак. – Я то письмо ему только что в постель не сунул.
– Думаешь, поверил? – не отступался Беломир.
– Про то, что мы знакомы, только мы с ним да ещё с полдюжины человек знает.
– Ну, тогда, может, и поверит, – подумав, кивнул парень. – На сколь дён уйдёшь?
– В седмицу управлюсь, – подумав, решительно заявил Григорий. – А чего?
– Не хочу каждую ночь к околице ходить. И без того на меня казаки косятся, словно я чего дурного удумал.
– Побаивается тебя народ, – растерянно протянул казак.
– С чего бы? Иль я кому чего дурного сделал? – растерялся парень.
– Понять они тебя не могут, – помолчав, принялся пояснять Григорий, смущённо оглаживая бородку. – Выучка у тебя такая, что любому позавидовать впору. К тому же знаешь много всего всякого. Придумки твои вон что ни день народ удивляют. Векша-то что ни раз, про тебя поминает. И то сказать, ты ему столько новинок всяких показал. Добрый коваль за знания такие прибьёт и не задумается.
– Не так и много я ему показал, – пожал Беломир плечами.
– Ой ли? – хитро прищурился казак. – А булата секрет ему кто поведал?
– А толку с того секрета? – фыркнул парень. – Две шашки всего отковали да несколько кинжалов. Дорого это и трудно. Казаки такое оружие покупать не могут.
– Не скажи, друже. Вот закончится эта замятня, и приду к вам поклониться, чтобы вы мне всё оружие булатным сделали, – неожиданно пообещал казак.
– А чего ж раньше-то, дядька?! – вскинулся Беломир.
– Не до того было, – отмахнулся Григорий. – А тут глянул, как ты тому хазарину одним ударом руку смахнул, и решил, точно себе такое куплю.
– За горюч-камень да сталь с железом заплатишь, и ладно, – чуть подумав, ответил Беломир. – Векшу сам уговорю помочь.