Хотя отец и признал Эдриана и дал ему свою фамилию, он был жесток с ним и отчаянно ненавидел всю свою жизнь.
Мать же всю жизнь ненавидела отца и меня, как будто мстила мне за то, что в свое время родители обвенчали ее с нелюбимым человеком, моим отцом.
Я был чужим для матери, Эдриан – для отца.
Мы с братом были бесконечно чужими друг другу – с возрастом это усилилось и превратилось в настоящую вражду.
Между нами, двумя братьями, навсегда пролегла пропасть.
Пародия на семью, где царил мертвенный холод и всеобщая ненависть, недоверие друг к другу и предательство.
Думаю, что ничего не могло сложиться по-другому.
Я поклялся, что, если у меня будет семья, то она никогда в жизни не будет похожа на мою собственную, в которой я вырос.
И все-таки…
Хотя она сейчас встала между нами – эта девушка, за которую я был готов отдать все, точно так же, как Эдриан, который влюбился в нее, свою бывшую жену, по-настоящему...
Я бы никогда не поднял руку на брата.
И я точно знал, что Эдриан тоже этого не сделает.
Ненависть, неистовое желание обладать одной женщиной, и искаженные нашим холодным, мрачным детством братские чувства смешались в одно – в ядовитую, жгучую и гремучую смесь.
Мечи мы опустили одновременно.
Но сильнее ненавидеть от этого друг друга не перестали.
– Я предупредил тебя. Убирайся из столицы, Данте, и забудь Адлер. Если не хочешь повторения истории с Либерти, конечно. Такая, как Ева, не для тебя, – проронил Эдриан. – То, что она оказывает тебе знаки внимания – всего лишь блеф, чтобы раззадорить и заставить поревновать меня. Но на самом деле, ты ей совершенно не нужен, мой темный братишка.
Я знал этот давний и излюбленный прием Эдриана – как же он любил выводить меня на эмоции.
Но он забыл, что сейчас перед ним стоял не тот неопытный юнец, которым я был когда-то.
– Ева Адлер слишком утонченна для такого грубого солдафона, как ты, которому лишь бы порубить гнилую плоть чумных, – продолжал брат свысока. – Видел, тебе привезли какую-то картину. Хочешь тоже начать разбираться в искусстве, чтобы произвести на нее впечатление?
– А, ты о том портрете, который доставили пару дней назад? – небрежно поинтересовался я.
– Каком еще портрете?
– Портрете Евы Адлер с ее дебюта, который написала ее сестра Дебора.
Кулаки Эдриана сжались и он заметно побледнел.
Хотел вывести меня на эмоции, братишка?
Ты забыл, что в эту игру можно играть вдвоем. Ведь Ева рассказывала мне, как сильно он хотел заполучить тот портрет...
– Она что, продала его тебе? И сколько ты заплатил?
– Ева мне его подарила, – открыто улыбнулся я. – Как герою Лиманской компании, в знак глубочайшей признательности за избавление от мареновой угрозы. Можешь зайти в мои покои и полюбоваться.
Не сдержав злости, Эдриан швырнул мою катану наземь и проговорил:
– Что ж, тебе так и останется довольствоваться ее портретом, братишка. Мне же достанется живой неповторимый оригинал.
Дни траура шли своим чередом – приспущенные флаги, зачерненные кристальоны с портретом Валериана на площадях города, поминальные панихиды по императору в Храме светлых духов и Темной Башне Хаоса.