Читать книгу «Очерки истории кибернетики в СССР» онлайн.

Не знающий особенностей психики типичного бывшего советского интеллигента читатель мог бы даже заподозрить, что у автора нечто вроде раздвоения личности, осложненное потерей даже краткосрочной памяти. Но мы то знаем, что у него совершенно другой «диагноз» – патологическая ненависть ко всему советскому, которая застилает глаза, отшибает память и просто затмевает рассудок. Такому критику совершенно неважно, в чем обвинять советскую власть – в предполагаемой жесткой централизации автоматизированных систем или в отсутствии таковой. Главное – обвинять. Кстати, это всего лишь обратная сторона многолетней привычки все той же интеллигенции хвалить советскую власть за все подряд. Как было метко подмечено в одной карикатуре 90-х годов, «Прошла весна настало лето – спасибо партии за это» поменялось на «Прошла весна, настало лето – позор компартии за это». То есть, ничего, по сути, не поменялось.

Разумеется, что человек с таким «диагнозом» в статье о кибернетике не мог не повторить ритуальных обвинений в адрес партийного руководства и, в частности, идеологов по поводу гонений на эту самую кибернетику. На время он просто позабыл, что его собственная статья имеет своей целью не что иное как развенчание этой самой кибернетики. Но ему, разумеется, можно.

Когда ругаешь СССР, вообще можно все. Например, в этой статье мы встречаем под заглавие «ИЗ «ПРОДАЖНЫХ ДЕВОК» – В ФАВОРИТКИ». Поскольку я привык, что обычно «продажную девку» вспоминают, когда говорят о «гонениях на генетику», решил проверить свои знания в этой специфической области. И вот что я обнаружил в Википедии:

««Генетика – продажная девка империализма» – фраза, принадлежащая писателю-сатирику Александру Хазину, содержится в его пьесе «Волшебники живут рядом» (1964) [1].

В СМИ можно встретить утверждения [2] [3] что данная фраза была сказана Т. Д. Лысенко. Иногда «уточняют», что произошло это на сессии ВАСХНИЛ 7 августа 1948 года. Примером может служить статья [4] обозревателя «РИА Новости» Татьяны Синицыной «Генетика: «прекрасная дама» вместо «продажной девки»»:

«…Трофим Лысенко бросил в зал такие слова: «Генетика – продажная девка империализма… Настоящая сессия показала полное торжество прогрессивного мичуринского направления над реакционно-идеалистическим морганизмом-менделизмом». Его речь, громившую генетику, зал поддержал бурными аплодисментами. И только немногие склонили головы от стыда и отчаяния. Генетика была провозглашена «лженаукой» и скрылась с научного горизонта страны на целое десятилетие.

Аналогичные фразы встречаются и в адрес кибернетики».

Но то, что эти фразы были выдуманы не противниками генетики и кибернетики, а приписаны им ее будто бы защитниками десять лет спустя, никакого значения, конечно, не имеет.

Да и какое значение могут иметь фразы, если даже с общеизвестными фактами автор обращается крайне своеобразно? Например, он пишет:

«Кибернетику всегда связывали с компьютерами. Напомню, однако, что книга Норберта Винера «Кибернетика или управление и связь в животном и машине» появилась в 1948 году и была опубликована в СССР в 1958-м».

На самом деле, книга Винера была переведена в СССР в 1949 году (то есть, очень оперативно), и советские специалисты имели возможность познакомиться с ней, о чем автор мог легко узнать из статьи Д. А. Поспелова, на которую он ссылается. Но этот факт автор легко обходит употреблением слова «опубликована». Ведь в 1949 она и впрямь не была доступна широкой публике, а только специалистам.

Дальше идет перечисление советских успехов в области вычислительной техники:

«В нашей же стране первую вычислительную машину – МЭСМ (на основе которой появился БЭСМ) разработал коллектив, возглавляемый С. А. Лебедевым, в Киеве в 1951 году. Стоит отметить, что Институт точной механики и вычислительной техники АН СССР был организован в 1948-м. А через четыре года в МГУ создается кафедра вычислительной математики, для студентов и аспирантов которой в 1952/53 учебном году выдающийся математик А. М. Ляпунов впервые прочитал курс «Принципы программирования». По сути, еще до появления кибернетики в стране активно развивались исследования в той же сфере. Чаще их связывали с «прикладной математикой»».

И буквально сразу за этим победным списком положенная «ложка дегтя»:

«В «Кратком философском словаре» (1954) в статье «Кибернетика» эта отрасль была определена как «реакционная лженаука, возникшая в США после Второй мировой войны и получившая широкое распространение и в других капиталистических странах; форма современного механицизма».

Однако наступала оттепель, и вместе с генетикой, которая фигурировала «как продажная девка империализма» (оказывается, автор знает, что «продажной девкой» именовали отнюдь не кибернетику; не удивлюсь, если окажется, что он знает и то, кто именно ее так поименовал, но, тем не менее, употребляет эти привычные «мантры» – В. П.) кибернетика образовала весьма сильную связку. Но, в отличие от ситуации в биологии, с новой наукой получилось все-таки иначе».

Спросить бы автора, какая это «отрасль» была определена как «реакционная лженаука»? Неужели та, успехи которой он только что перечислил? Выходит, что руководство СССР всячески содействовало развитию «реакционной лженауки»?! Видимо, у него тоже была шизофрения?

Нет, автор сам это не утверждает. По всем правилам кащенизма, он предоставляет такой вывод сделать читателю самостоятельно. Вот как он подводит его к такому выводу:

«Впрочем, главная причина последующей борьбы и победы кибернетики все-таки материальная: потребности оборонки в новой технике были огромны, расчеты по атомной бомбе, ракето- и самолетостроению, космическим полетам объективно требовали других, более совершенных информационных технологий, чем арифмометры. Идеологи могли запрещать, но не могли ничего предложить. Не случайно все первые публикации по кибернетике делались представителями оборонной науки, а крестным отцом советской кибернетики стал адмирал, инженер, академик Аксель Иванович Берг, занимавший пост замминистра обороны».

Мы здесь не будем останавливаться на утверждении о том, что «все первые публикации по кибернетике делались представителями оборонной науки», хотя на самом деле, кроме А. И. Китова, представителей «оборонной науки» среди авторов первых публикаций о кибернетике в СССР будет раз-два и обчелся. Мы рассмотрим более детально утверждение о том, что «идеологи могли запрещать, но ничего не могли предложить». Автор не указывает, о каких идеологах идет речь, а также, что именно они запрещали. Он, видимо, не чувствует необходимости указывать, поскольку уверен, что идеологи в СССР во всем виноваты изначально. Но если мы возьмем и прочитаем самую знаменитую «антикибернетическую» статью в СССР «Кому служит кибернетика», опубликованную в майском номере «Вопросов философии» за 1953 год, то мы обнаружим на этот счет следующее:

«Применение подобных вычислительных машин имеет огромное значение для самых различных областей хозяйственного строительства. Проектирование промышленных предприятий, жилых высотных зданий, железнодорожных и пешеходных мостов и множества других сооружений нуждается в сложных математических расчетах, требующих затраты высококвалифицированного труда в течение многих месяцев. Вычислительные машины облегчают и сокращают этот труд до минимума. С таким же успехом эти машины используются и во всех сложных экономических и статистических вычислениях…»[133].

А в самой первой строчке этой статьи объясняется, что критикуется здесь кибернетика как социологическая теория. Выходит, что В. Бондареву разоблачать кибернетические, как он их называет, «утопии» можно, а «советским идеологам» – ни-ни.

А теперь о самих этих «идеологах». Вот свидетельство Э. Коль-мана – одного из самых видных борцов против «запрета кибернетики», впоследствии эмигрировавшего из СССР и писавшего эти строчки далеко за его пределами:

«В 53 году мы отдыхали на Северном Кавказе, в милом приморском селении Архипо-Осиповке, «дикарями». Избрали мы это место по рекомендации моего старого друга, порядочного и добрейшего человека, Колбановского. Он проводил здесь уже не одно лето. Мы сняли комнату у местных жителей. И вот однажды вечером, проходя мимо дома, в котором поселился Колбановский, я услышал оттуда характерный стук пишущей машинки. Встретив на следующий день Виктора Николаевича, я спросил его, над чем это он работает. Он принес мне свое произведение. Это был острый памфлет, направленный против «некой» новейшей «лженауки» американского происхождения. По его словам, дело шло о «дезинформации», сплошной мистификации». Из этой статьи, предназначенной для «Вопросов философии», я впервые узнал о существовании этой дисциплины, названной «кибернетикой»…

Прочитав эту статью, я сказал Колбановскому примерно следующее: «Виктор, как же ты написал такое? По образованию ты медик, психолог, и работу Винера не читал. И неужто ты серьезно думаешь, что американские дельцы стали бы тратить миллионы на создание электронных машин, являющихся одной лишь фальшивой бутафорией?.. Нет, дорогой Виктор, послушайся меня, не публикуй эту статью».

Но он не прислушался к моему предупреждению. Статью «Кому служит кибернетика?» он напечатал в «Вопросах философии», № 5 за 53 год, но все же, должно быть, осторожности ради, не поставил под ней свою подпись, а псевдоним «Материалист»…»[134].

Таким образом, злым «идеологом» на самом деле оказался медик, психолог по образованию, «старый друг, порядочный и добрейший человек».

Если бы уважаемый критик интересовался вопросом, о котором он пишет, он очень легко мог бы найти эти строчки в воспоминаниях Э. Кольмана. Но ему не нужно знать, как было на самом деле. Он и сам прекрасно знает, что никто кибернетику в СССР не запрещал, а уж вычислительную технику и подавно. Мало того, очень быстро запретили высказываться против кибернетики, о чем, автор сам же и пишет:

«В борьбу за кибернетику сразу же включились крупные ученые-математики, выдающиеся специалисты А. А. Ляпунов, А. А. Марков, А. Н. Колмогоров, Л. В. Канторович. Уже через год агрессивный текст статьи «Кибернетика» при допечатке в 1955 году тиража «Философского словаря» был исключен. Борьба против кибернетики была в основном закончена, люди, отстаивавшие новую науку, победили.

В Московском, Ленинградском и Киевском университетах началась подготовка специалистов по вычислительной математике, а в ряде технических вузов появились курсы по вычислительной технике. Затем стали открываться кафедры вычислительной техники или вычислительных машин. Свидетельством окончательного официального признания кибернетики стала статья «Кибернетика» в 51-м томе второго издания Большой советской энциклопедии, написанная Колмогоровым. Затем пошел просто поток литературы на кибернетическую тематику.

[133] Вопросы философии. 1953. № 5. С. 211.

[134] Вопросы философии. 1953. № 5. С. 211.