Читать книгу «Великий Бенин» онлайн.
Иногда вместе с Диего прогулки по городу совершал и старый Сауд. Араб видел много стран, но и он, подобно Диего, восхищался разумной планировкой города, чистотой его улиц и целесообразным устройством домов.
Бенин лежал на плоской равнине, там, где маленькая дельта Нигера разливала в половодье свои потоки. Город был обнесен высокой крепостной стеной, построенной из двух рядов толстых бревен, плотно пригнанных одно к другому и прочно соединенных между собой; промежутки между бревнами заполняла красная глина. Стена окружала город с трех сторон, с четвертой простиралась непроходимая топь.
В Бенине было тридцать улиц. Главная — широкая и прямая — делила город на две части. В юго-западной, меньшей, части города возвышались дворец обба и дома знати, в большей жили простые горожане. От главной улицы под прямым углом отходили боковые. Вдоль улиц в большом порядке стояли одноэтажные дома, обмазанные красной глиной и крытые пальмовыми листьями. Стены домов были причудливо расписаны; столбы, поддерживающие кровли, украшены искусной резьбой. Все это содержалось в чистоте и опрятности, поражавшей португальцев. Жилые помещения состояли из четырех или шести комнат, двери которых выходили в открытый дворик. Вокруг дворика шла крытая галерея, служившая защитой и от палящего солнца, и от потоков воды, извергавшихся с неба во время коротких частых дождей.
Узнав, что в Бенине примерно 80 тысяч человек, Сауд сказал, что даже в Европе редко встретишь город с таким большим числом жителей.
Бенин делился на несколько самостоятельных кварталов. В каждом из них жили люди, объединенные по ремеслам: в одном квартале — кузнецы, в другом — ткачи, в третьем — кожевники, далее — резчики кости, мастера, изготовляющие посуду, и другие. В квартале, который назывался Игу-ер и который Диего посещал особенно часто, жили литейщики.
Высокие, хорошо сложенные бенинцы, или бини, как они себя называли, отличались своеобразной привлекательностью: продолговатые лица, большие миндалевидные глаза, широкий разлет ноздрей, полные, слегка вывороченные, но красиво очерченные губы. Черные курчавые волосы плотной шапочкой лежали на их головах, оставляя открытым высокий прямой лоб.
— Подумать только, — сказал Диего Сауду, когда они вместе гуляли по городу, — эти люди не боятся палящего солнца и даже в полдень не носят шляп.
— Это не так удивительно, как тебе кажется, — ответил Сауд. — Закрученные в мелкие завитки волосы защищают голову надежнее любой шляпы. Ведь между отдельными волосками-спиральками сохраняется воздушная прослойка. Она-то и не пропускает солнечный жар, как не пропустила бы на севере зимний холод.
Каждодневную одежду бини составляли куски тканей, обернутые вокруг бедер. Набедренники украшались белыми ракушками, бахромой и подвесками, прикрепленными к завязкам пояса.
Без устали ходил Диего по улицам Бенина и смотрел, смотрел. Он заметил, что у всех мужчин на груди пять вертикальных рубцов, а на лице шесть коротких шрамов — по три над каждой бровью. Позже, когда Диего уже хорошо понимал язык бини, он узнал, что такие рубцы являлись отличительным знаком жителей Бенина. Их наносили жрецы на лицо и тело каждого достигшего совершеннолетия мальчика после прохождения им сложных и длительных испытаний в «священном лесу». Несколько лет живя в лесу, мальчики сами, без помощи взрослых, строили жилища, добывали еду и защищали свою жизнь. Этот обычай, превращавший подростков в настоящих мужчин и воинов, показался Диего весьма разумным.
А учиться говорить на языке туземцев Диего начал с первого же дня своего пребывания в городе. Он старался на слух воспроизводить звуки чужой речи, но, очевидно, это ему плохо удавалось. Бини только смеялись в ответ и разводили руками в знак того, что понять его невозможно. Но бывший студент не оставлял своих попыток. С терпением, достойным лучшего ученика Коимбрского университета, он вслушивался в звуки музыкального, напевного языка, говоря на котором люди то повышали, то понижали тон. Постепенно португалец догадался, что высокий тон связан с представлением о маленьких, тонких и твердых предметах, а также с быстрыми, четкими и энергичными движениями. Низкий тон, напротив, обозначал предметы большие, обширные, бесформенные, а действия — мягкие, вялые и неточные. Сделав это открытие, Диего сразу же заметно продвинулся вперед в своих попытках овладеть языком бини. И как ни мало слов узнал за это время Диего, все же ему удалось понять назначение глиняных голов, стоящих на специальном возвышении, имеющемся в каждом бенинском доме.
Бини считали, что в этих головах, или, как они говорили, ухув-элао, живут духи умерших родичей. Обитатели дома ставили для них чашечки с едой и калебасы с пальмовым вином. Вера в духов-хранителей, живущих в глиняных болванках, показалась Диего смешной и нелепой.
— Может быть, отец Педро прав, — сказал он Сауду. — Монах считает, что вера бини в духов отвратительна. Смешно и нелепо верить, что в глиняных болванках обитает человеческая душа.
— Боюсь, что ты зря горячишься, — сказал араб. — Религия твоих единомышленников-христиан не так уж сильно отличается от веры бини. И те и другие поклоняются богу, верят в загробную жизнь. Только христиане верят в ангелов-хранителей, а бини — в духов-хранителей.
Диего сделал нетерпеливый жест, заметив который Сауд спокойно добавил:
— Если тебе такое сопоставление неприятно, то все равно помни: к вере других народов надо относиться терпимо и ценить только духовные качества людей.
С этим Диего согласился тем более охотно, что ему нравились добрые, благородные и отзывчивые туземцы.
Во дворце стало известно о попытках белого человека говорить на языке бини. За ним был послан один из приближенных Великого, так как второй сын Эвуаре пожелал учить язык португальцев.
Когда Диего ввели в просторную, завешенную циновками комнату дворца, ему навстречу поднялся с подушек стройный мальчик. После церемонного поклона он дотронулся пальцем до своей груди и сказал:
— Асоро.
Диего, повторив жест мальчика, назвал ему свое имя. Мальчик обвел рукой комнату и произнес на языке бини:
— Комната.
— Комната, — сказал по-португальски Диего. Затем, сопровождая называемые предметы соответствующими жестами: — Пол, окно, небо, птицы.
В этот день Диего и Асоро выучили много слов.
Следующий урок, наступивший вскоре вслед за первым, Диего посвятил словам, обозначавшим действия. Он вставал, садился, ходил, даже бегал по комнате. И каждое его движение сопровождалось двумя словами — португальским и бенинским.
Может, это был и не лучший способ обучения, но тем не менее Асоро и португалец довольно скоро научились объясняться друг с другом.
Вечерами, возвращаясь после проведенного во дворце дня, Диего рассказывал Сауду о замечательных способностях своего ученика.
— Почему бы тебе не научить сына обба чтению и письму, — сказал однажды Сауд.
Асоро вначале с недоверием отнесся к палочкам и кружочкам, которые при помощи заостренного птичьего пера рисовал перед ним португалец. В Бенине письменности не было. Но когда мальчик понял, что скрывает в себе таинственные знаки, он начал терпеливо срисовывать их, с удивлением разгадывая внутренний смысл, заключенный в буквах и слогах.
Диего полюбил Асоро. В свою очередь, юный принц, надменный с другими, платил ему искренней привязанностью и полным доверием. Он рассказал Диего о своем умном и храбром отце — Великом Эвуаре, о его мудром правлении, о победоносных походах. И если Диего понимал не все слова, так как Асоро говорил слишком быстро, то по высокому тону, каким это произносилось, Диего догадывался, что мальчик любит отца и гордится им. Когда же Асоро говорил о старшем брате, то в его речи преобладали низкие тона: первый сын обба уже давно пристрастился к пальмовому вину, а теперь, попробовав дурманящий голову напиток, подаренный белыми людьми, стал пить слишком много.