– Ну, Рокэ тебя хотя бы не убьет, хотя лучше не попадаться ему под руку, когда он пьян. Другое дело, что помощи и защиты от такого эра тоже не дождешься. Тебе придется мириться с его обществом, но люди должны видеть, что сын Эгмонта всего лишь исполняет присягу. Кстати, воспользуйся случаем, чтоб пополнить свои знания – у отца Алвы была роскошная библиотека, сейчас, насколько мне известно, в ней никто не бывает.
– Эр Август, у меня была ранена рука, и Рокэ Алва меня вылечил.
– Ничего удивительного, кэналлийцы разбираются в ранах не хуже морисков. Тут тебе и впрямь повезло, но вот все остальное…
Дикон во все глаза смотрел на кансилльера. Штанцлер вздохнул.
– Надеюсь, ты не забыл, с чего начался наш разговор?
– Эр Август!
– Ричард, я очень боюсь, что от тебя так или иначе попробуют избавиться. Дорак попробует. Как это ни смешно, самое безопасное для тебя место – особняк Алвы, но ты не можешь сидеть там безвылазно. Если ты станешь хвостом ходить за Вороном, рано или поздно и скорее рано, чем поздно, скажут, что Ворон развратил сына Эгмонта Окделла.
– Эр Август!
– Молчи! Я понимаю, что этому не бывать, но сплетникам не объяснишь. Да и Дорак постарается, а Ворон, как и прошлый раз, не будет говорить ни да, ни нет, но так, что все решат – да. Тебе нужно вести нормальную жизнь молодого человека, Дикон, – бывать в городе, встречаться со своими сверстниками, ухаживать за девушками. Но упаси тебя Создатель от стычек с молодыми дрянями вроде Эстебана или Северина. И никаких дуэлей! Слышишь, никаких! По крайней мере, пока у тебя не появятся друзья, готовые обнажить за тебя шпаги.
– Я понял.
– Надеюсь. Постарайся никуда не ходить без Реджинальда. Эстебан, к несчастью, остался в Олларии, а он тебя ненавидит. Потому что завидует.
– Мне? – Дик был искренне поражен. – Эстебан был первым унаром. Он богатый, знатный…
– Ну и что? Зато ты – герцог Окделл, а он – всего лишь Колиньяр. «Навозники», как бы ни задирали нос, в глубине души завидуют истинным дворянам, пусть те трижды бедны и в опале. Мало того, Эстебан тебя ненавидит из-за маршала. Он в Лаик был первым, он спит и видит стать таким же, как Алва, а тот берет Ричарда Окделла! От Эстебана можно ждать любых каверз… Самое малое – это вызов, и ты сам говорил, что он сильнее, значит, ты не должен драться ни в коем случае!
– Но дуэль – дело чести, – пробормотал Ричард.
– Чести, но не глупости, а сын Эгмонта не должен выглядеть глупо. Сын Эгмонта не должен проигрывать. Сын Эгмонта должен выжить и отомстить. Поэтому тебе лучше не встречаться с теми, кто может навязать тебе дуэль. Пока.
– Навязать?
– Ты же не выдержишь, если начнут оскорблять твоего отца или… Или королеву.
Дик вздохнул. Если «навозник» посмеет сказать хоть слово об Эгмонте Окделле или Катарине Ариго, он и впрямь не удержится.
– Ты не любишь лгать и отвечаешь за свои слова. Это хорошо, хоть и опасно. Обещай мне никуда не ходить без Реджинальда и тех, с кем он тебя познакомит, избегать ссор с «навозниками» и держаться от своего эра как можно дальше. Последнее нетрудно. Рокэ быстро забывает о своих игрушках. Ему нет дела ни до кого, кроме собственной персоны.
Это было правдой, эр разговаривал со своим оруженосцем всего дважды – первый раз, когда перевязал ему руку, и второй, когда они ездили во дворец.
– Эр Август, а почему…
– Почему он вообще тебя взял?
– Да.
– Почему Рокэ Алва что-то делает, не знает даже сам Рокэ Алва. Маршал давно ходит по грани безумия. Скорее всего, он решил развлечься. Или отомстить.
– Развлечься? Эр Август, когда мы были на приеме, к нам пристал такой толстый маркиз…
– Маркиз Фарнэби, маркус Фарнэби.
– Наверное… Они говорили с Рокэ… Я понял, что Ворон меня взял назло Дораку.
– И это тоже. Если б Алве Создатель приказал одно, а Чужой – другое, он придумал бы что-то третье, оскорбительное для обоих. Но в безумии Алвы есть свой принцип – он всегда делает то, чего никто не ждет, но что бьет по всем. Взяв тебя, он выставил Людей Чести трусами, показал Дораку, что тот ему не указ, и отплатил Ариго за его, скажем прямо, глупость. Я предупреждал Ги…
– А что сделал граф Ариго?
– Купил у охотников из Мон-Нуар живого ворона, держит у себя в клетке и учит говорить. Разумеется, Алва об этом донесли. Все ждали, что он через родичей-морисков добудет себе леопарда[101] и станет водить на сворке, но Алва предпочел взять на сворку сына Эгмонта Окделла, лучшего друга Ги.