Читать книгу «Цикл романов "Отблески Этерны". Компиляция. Книги 1-15» онлайн.
– Зверь был сотворен сынами Кабиоховыми. Кэртиана не рождала создания прекрасней и сильней, но все проходит, скалы становятся песком, море – пустыней, огонь – пеплом, а от ветра не остается даже следа. Семя Первородных забыло главное, затем умерло второстепенное, а ныне не осталось ничего. – Енниоль поднялся, бережно держа в сухих коричневых руках ларец, показавшийся Роберу куда менее нелепым, чем час назад. – Блистательные держат свое слово, а дети Гоховы платят за золото золотом, а за смолу смолой. Скоро с Саграннских гор сорвется первый камень, он стронет другие, и враги блистательных сгинут под обвалом.
2
Интересно, как это Хогберду удается становиться все противней и противней? Вдовствующая принцесса, с трудом скрывая неприязнь, протянула учтивому барону руку.
– Не ожидала вас так рано, Питер. Неужели получили ответ?
– Нет, Ваше Высочество, – пегая борода значительно колыхнулась, – пи?сьма в лучшем случае придут в начале следующей недели. Я пришел сообщить, что утром у Эсперадора был удар. Врачи полагают, что счет идет на дни, если не на часы.
Эта новость могла быть как плохой, так и хорошей. Умирающий Адриан был убежденным сторонником мира с Талигом, но при этом защищал всех, отдавшихся под его покровительство. Дораку не удалось ни убедить, ни принудить Эсперадора выдать бежавших в Агарис повстанцев, да и к ней самой Адриан в свое время проявил участие. Именно он в свою бытность адептом ордена Славы обвенчал молоденькую паломницу с родившимся в изгнании Анэсти Раканом. Отец, мечтавший выдать Матильду за герцога Гаунау, отказался от непокорной дочери, она так больше и не увидела поросших елями Алатских гор, медленного Кайна, высящихся на холмах белых замков с причудливыми флюгерами на башнях…
– Вы, как всегда, узнаете новости первым. – В низком голосе Матильды не было ничего, кроме естественного для играющей в политику женщины интереса. – Кто станет преемником Адриана?
– Трудно сказать, – развел руками Хогберд, – я надеюсь, что Луциан, боюсь, что Леонид или Диомид, но скорее всего магнусы и кардиналы остановятся на Юнии.
– Он же старше Адриана. – Матильда давно усвоила, что мужчинам, особенно тем, кого хочешь обмануть, следует задавать глупые вопросы.
– Именно поэтому, – Питер с головой ухнул в ловушку, – силы сторонников Леонида, Диомида и Луциана примерно равны. Никто не может быть уверен в успехе, но все надеются привлечь на свою сторону колеблющихся и прежде всего этого безумца Оноре. Удобней всего заключить временное перемирие и отдать Светлую мантию Юнию. Старик все равно через пару лет умрет, его избрание не более чем отсрочка.
– То есть два года ничего не изменится?
– Моя принцесса, – галантно произнес барон, – вы умнейшая из женщин.
Всяко не глупей тебя, трус зажравшийся! А Адриана все равно жаль, с ним уйдет еще один кусок прошлой жизни. Матильда старалась пореже вспоминать о своем замужестве. Красавец Анэсти оказался слабым и грустным человеком, а его друзья вызывали у принцессы желание взяться то ли за кнут, то ли за отраву для крыс. Зато о мориске Матильда нет-нет да вспоминала – тот был смелым, дерзким, уверенным в себе. В глубине души принцесса полагала, что ее побег лишь распалит шада, но он не вернулся, а Анэсти ей изменял со служанками… Принцесса узнала об этом много лет спустя и тогда же поняла, что мужа привлекали покорность и слабость.
«Великолепная Матильда» для принца-изгнанника была слишком шумной, слишком напористой, слишком яркой. Зачем она хранила верность Анэсти? Впрочем, овдовев, она своего не упустила…
– …нам выгоден, – возвысил голос Хогберд и замолчал, вопросительно глядя на собеседницу.
– Вы во многом правы, барон, – значительно произнесла вдовствующая принцесса, – но мы не можем позволить себе ошибиться.
– Вы думаете, это ловушка? Но Адгемар не пойдет на союз с Олларами.
– Вернее, Дорак не пойдет на союз с этим лисом, – буркнула Матильда, забыв о том, что нужно быть глупее собеседника. – Адгемар, если ему хорошо заплатят, собственные уши продаст, не то что союзников.
– Вы совершенно правы, рисковать наследником Раканов мы не можем, Адгемар не тот, кому следует доверять. И вместе с тем его предложения кажутся весьма заманчивыми. К счастью, у нас есть Робер Эпинэ, он может заменить Альдо.
Твою кавалерию… Она замечталась и пропустила что-то и в самом деле важное, дура старая.
– Эпинэ в состоянии сам решить, куда и зачем ему ехать, – отрезала Матильда, – я не хочу разлучать его с Альдо. Если Адгемару чего-то нужно от Раканов, пусть обращается к Раканам. Я весьма ценю вашу дружбу и вашу помощь, барон, но чем больше посредников, тем больше непонимания.
– Значит ли это, что посол Адгемара может нанести вам визит?
– Разумеется, барон. Именно это я и имею в виду.
Вот и прекрасно. Послу в любом случае придется рассказать все с самого начала, а она возьмет себя в руки и не станет витать в облаках, тем более облака эти давным-давно рассеяны ветрами.
– В таком случае разрешите откланяться, уже поздно.
– До свидания, сударь.
Кто же это сказал, что в визитах Питера Хогберда есть особенная прелесть? Дескать, радость, которую испытываешь, видя, как за бароном закрывается дверь, перевешивает огорчение, вызванное видом его физиономии. Но неужели Адриан умирает? А почему бы и нет – Эсперадор давно болен, и ему уже под восемьдесят. А тогда? Сколько же было ему тогда? Ей – семнадцать, Анэсти двадцать шесть, а Адриану… Тридцать семь или тридцать восемь. Он хотел, чтоб Матильда осталась в Агарисе, а она, дура, не поняла. Ей был нужен только Анэсти с его голубыми глазками и нытьем, а теперь уже поздно… Шад не вернулся, а Адриан стал Эсперадором и теперь умирает. Ему уже все равно, да и ей тоже.
Матильда тихонько свистнула, призывая Мупу. О политике она подумает завтра, а сегодня помянет молодость старым кэналлийским. И вообще нет ничего глупее расчувствовавшихся старух. Что прошло, то прошло.
3
За дверью раздался истошный вопль, и Эпинэ с удовольствием проснулся. Самая противная реальность была лучше сна, в котором он оказался одной из голов дурацкого Зверя. Перед ним стояла огромная дубовая шкатулка, наполненная вареной морковью. Ее нужно было съесть во имя победы Раканов, но, сколько Робер ни жевал, проклятая морковка не убывала.