Читать книгу «Цикл романов "Отблески Этерны". Компиляция. Книги 1-15» онлайн.

Пожар может вынудить спасать то, от чего бежал, но не следует в угоду ложной совести обожествлять золу. В Агарисе сгорело отжившее и неприемлемое, а ты сбросил семейные путы, что есть долг любого, отмеченного временем и судьбой. Когда-нибудь я охотно побеседую об этом с Рупертом Фельсенбургом – герцогом, адмиралом, канцлером, братом кесаря или же кем-нибудь иным, однако сейчас не до философии. Пришли скверные вести, они могут стать смертельными, но для этого нужна ошибка Бруно, которую фельдмаршал пока не совершил. Садись, так будет удобней нам обоим. Брат Орест, проследите, чтобы нам не мешали.

Адрианианец выскользнул из палатки, отличавшейся от офицерской разве что придавившей карту потрепанной Эсператией. Отец Луциан поправил воротник, и Руппи отметил, что странствующий епископ одет как удалившийся от дел военный. Впрочем, со Славы станется и кошек держать, и в светском ходить. С особым оружием. Фельсенбург послушно сел на складной стульчик, теперь никто ни над кем не возвышался, и «лев» ровным голосом сообщил:

– Горная армия приняла сторону Марге. Фок Гетц и идущий из Эйнрехта фок Ило намерены действовать сообща. Соотношение сил складывается явно не в вашу пользу, к тому же китовники рассчитывают на внезапность. Готовится ловушка, в которую хотят заманить Южную армию, и эта ловушка должна быть где-то здесь, у Эзелхарда.

– Это… это правда?

Детский вопрос прыгнул с губ испуганным лягушонком. Наверное, потому, что Луциан был последним известным Руппи человеком, который мог знать, «как надо». Адрианианец усмехнулся почти как Савиньяк; этот, кстати, тоже мог знать. Знал же он у Ор-Гаролис и позже, в Гаунау…

– Новости привез отец Филибер, – Луциан все понял и даже не подумал возмущаться, – до недавнего времени он находился при фок Гетце, а тот имел глупость рассчитывать на поддержку Славы. Отец Филибер указал ему на эту… ошибку. Затем нашему собрату удалось покинуть расположение армии и донести весть до обители ордена в Эзелхарде, где по счастливому стечению обстоятельств оказался я.

Что искал странствующий, скажем так, епископ на родине Олафа? А может, он просто поджидал армию? Неважно!

– Отец Луциан, фельдмаршал захочет все услышать из первых уст.

– Это невозможно. Отец Филибер повел себя честно, но не слишком разумно. Фок Гетц уже не подлежал вразумлению, и вразумлявшему пришлось прорываться с боем, а затем уходить от погони. Ему это удалось, но он был ранен, и ранен тяжело. Если Создатель позволит, наш брат выживет, но тревожить его сейчас нельзя.

– Китовники знают, где он?

– Проследить путь беглеца им не удалось, но догадаться нетрудно: раненый мог добраться если не до Рассвета, то до вашей армии или орденской обители. Фок Гетц и его брат, будучи опытными людьми, станут исходить из того, что их намерения больше не тайна.

– В любом случае, – это понятно, и это неотложно, – в обитель надо отправить мушкетерскую роту. А еще лучше всех вывести.

– Вам не успеть, но «львы» в состоянии о себе позаботиться. Гораздо хуже, что у меня не имеется доказательств. Отца Филибера здесь нет, бумаг он выкрасть не смог, пленных никто пока не взял. Прямые подтверждения измены появятся, когда Горная армия начнет действовать заодно с фок Ило, не раньше.

– Одно доказательство есть, – вспомнил разговор с Хеллештерном Руппи, – пусть и косвенное. Горники, останься они своими, были бы здесь уже вчера.

Глава 4

Талиг. Акона

400 год К.С. 17-й день Осенних Волн

1

Соус на желтках яиц пестрых кур оказался лучше того, что смешивал в своем доме отец отца. Мысль сдобрить радость трапезы не только лишь винным уксусом и мускатным орехом, но и смесью четырех перцев была блистательной, однако победа несла с собой похвалы, а не счастье. Даже когда названная Брендой принялась крошить в соус хлебный мякиш и поедать его, воздавая хвалу искусству Мелхен.

– Вот ведь объедение, – твердила жующая, – не оторвешься! Ну и повезет же твоему муженьку! Только ты, прежде чем браслет надеть, на свекра глянь. Если толстый – отказывай, а то оглянуться не успеешь, как муж в дверь не пролезет… И кабы только в дверь!

– Зачем мужу окно? – испугалась Мэллит. О Проэмперадоре болтливая знать не могла, в ту ночь ее в доме не было, но разговор разбудил память о лунной песне. Названный Лионелем сдержал слово, он все забыл, гоганни не могла.

– В окно?! – расхохоталась Бренда. – Чтоб ты знала, слишком толстый муж еще хуже ленивого.

– У нас будут слуги, – отрезала гоганни. Она не понимала талигойских намеков, но сказанного хватало, чтобы прервать липкий разговор и исполнить задуманное с вечера. – Я иду гулять по городу.

Старшая над кухней осталась сидеть за столом, она не знала, что яма в саду скрыла гнилые половики, как не знали заснувшие на посту о своем позоре. Мелхен выбежала в прихожую, где караулили «фульгаты».

– У меня дело, – девушка старалась говорить твердо и спокойно. – Если вам приказано нас охранять, я возьму воина, но пойду, куда мне нужно.

– Как скажете, барышня, – сержант с веселым, рвущимся к небу носом любил пережаренное и чем-то напоминал далекого Дювье. Мелхен была рада, что главный сегодня он. – Муха, вставай!

Муху на самом деле звали Адольф, это Мэллит помнила. Вдвоем они вышли из дома, и девушка сразу свернула в переулок, избегая докучливых встреч. Долг гнал гоганни к Проэмперадору, а две памяти висели на ногах, обдавая то холодом, то жаром. Минувшей зимой недостойная пришла к тому, кто был ее светом, и нареченный Альдо растоптал сердце вместе с любовью. Подобный Флоху не обещал любви, лишь короткую радость. Он не солгал ни в чем.

Когда Проэмперадор пришел спросить о той, кого до смерти звали Гизеллой, слова его были вежливы, а глаза спокойны. Мэллит не скрыла ничего, но она не видела вставшую, только гниль. На завтрак первородные не остались, и это было хорошо, ведь вся бывшая в доме пища погибла, а то, что принесли из трактира, могло насытить, но не подарить наслаждение. Гоганни вслед за Сэль присела в прощальном реверансе, а потом из окна гостиной смотрела, как гости уезжают. Девушка не ждала, что названый Лионелем обернется, и оказалась права – всадник на пятнистом коне скрылся за поворотом, и сразу же пошел снег, а может быть, он шел все время, просто Мэллит не замечала. В горле стоял неприятный ком, и все же гоганни улыбнулась Селине, а потом вместе с двумя солдатами отправилась к бакалейщикам, у которых нашлось многое из нужного.

Они с подругой возрождали кухню, и та становилась лучше, чем прежде, но радость была неполной. В ночь гнили девушка услышала достаточно, чтобы понять: нареченный Валентином ошибся, а Проэмперадор принял ошибку за истину. Иначе и быть не могло, ведь правду знала лишь недостойная.

«Это неважно, – твердила себе гоганни, – отец Селины победил зловредную, а первородный Лионель не отдал ей хромого полковника!» Вечерами Мэллит долго глядела в окно, черное и холодное, как обида. Любовь к ложному иссякла, ненависть была недолгой, только убить может и упавший с полки горшок. Девушка почти забыла бесценное прежде лицо, но грубые слова обжигали по-прежнему, ведь они были правдой. «Когда лань начнет охоту на льва и пожрет его, наступит конец всему…» Роскошная не знала Кубьерты, она жила иной мудростью, и тоже учила, что женщине не пристало приходить к мужчине. Это истина истин, только как быть сейчас?

Дни сгорали, как свечи, не принося ответа, но вчера из города Тармы вернулся Герард. Брат Селины был голоден и озабочен, к счастью, Мэллит на ужин запекла рыбу без костей, которую не знали в Агарисе. Светлое мясо не таило угрозы, даруя возможность есть и говорить.

– Все из-за твоего Понси, – начал Герард, когда сели за стол. – Маршал… Маршал Савиньяк… То есть мой маршал Савиньяк и так места себе не находит, а тут еще эта инспекция! Бедный Лейдлор, ну и досталось же ему! Нет, он, конечно, маху дал, но без твоего Понси…