Тех, с кем Робер вышел из лагеря, почти не осталось, но их отряд не становился меньше: убитых заменяли отставшие от разбитых колонн.
– Друг, – Мильжа тронул Робера за плечо, – смотри!
Их спасло то, что они не успели вернуться в лагерь. Алва воспользовался тем, что все, кто мог, пошли в атаку, и занял огороженное наполовину сгоревшим частоколом пространство, завалив ров связками веток.
– Пока они в лагере, проскочим к бывшей стоянке казаронов, – крикнул Мильжа, – там дорога на Парасксиди.
– А казар? – Зачем он это спросил? Зачем ему Адгемар, обхитривший сам себя и погубивший и свою армию, и свою страну?
– С ним Луллак. – Бровь Мильжи была рассечена, лицо заливала кровь.
Да, действительно, дядюшка под защитой племянника и его людей, не участвовавших в бою. Зря он подумал, что Лис позабыл о себе.
Робер Эпинэ кивнул:
– Прорываемся на Парасксиди.
Они были готовы к последней смертельной атаке, но их пропустили почти без боя, разве что дали в спину несколько картечных залпов.
4
– Все. – Бонифаций вздохнул полной грудью. – Бегут – не остановишь! А я ведь, стыдно сказать, как они поперли, думал, от нас мокрое место останется.
– Да и я, признаться, тоже, – покаялся Савиньяк, – нет, я допускал, что мы как-нибудь извернемся, доберемся до леса, не зря же там оставляли засеки, но на победу не надеялся.
– Ну и зря, – припечатал Шеманталь. – Монсеньор знает, что делает. Наши так никто не сумлевался. Вот перед перевалом мы, признаться, подергались малость, а тут – нет… Где монсеньор – там победа.
– Вы мне льстите, Жан. – Рокэ прикрыл глаза ладонями и почти сразу же их отнял. Дик запомнил этот жест еще по самому первому их разговору, но так и не понял, было ли это скверной привычкой или у Ворона и в самом деле болели глаза.
– Как бы не так, монсеньор, – возмутился Шеманталь, – как есть, так и говорю.
– Он прав. – Бонифаций казался усталым и вообще каким-то не таким. – Вы, Рокэ, прямо чудеса творите. Нам бы ваше спокойствие. Я ведь до последнего не верил.
– Я тоже, – Алва протянул руку, – епископ, дайте касеры, если она у вас есть.
– Не верил? – Савиньяк был поражен в самое сердце. – Как же так…
– А вот так… Благодарю, Ваше Преосвященство. Наше дело было отвлечь Лиса от Вейзеля, дальше я не загадывал. Коннер и Бакна знали, что делать, а мы, господа, на три четверти были смертниками, так что поздравляю вас со вторым рождением.
– Закатные твари, – пробормотал Бонифаций, принимая флягу и, в свою очередь, присасываясь к ее горлу.
Дик смотрел на Ворона и ничего не понимал. Он не верил в победу? Готовился умереть и положить с собой три четверти армии?
Рокэ поймал взгляд оруженосца и рассмеялся:
– Не стоит так переживать, юноша. Войну мы б выиграли в любом случае, а Заката никому не миновать, годом раньше, годом позже. Жан, это ваши люди?
– Они.
Шестеро всадников ехали кентером, и первым был адуан, нашедший Дика в Барсовом ущелье и проводивший к Рокэ. Знал бы он про Марьяна…
Таможенники осадили коней, знакомец Дика спешился и вперевалку подошел к Шеманталю.
– Ну, – окликнул тот, – чего?
– Драпают, – лаконично сообщил адуан. – Впереди казароны. Скока не знаю, но не до войны им, это точно. Сам я их не видел, но коней загнанных валяется тьма-тьмущая, хоть бы добивали, что ли… Уроды!
– Значит, ожидать их возращения не следует? – уточнил Савиньяк.