Читать книгу «Цикл романов "Эмиль Боев" и другие. Компиляция. Книги 1-13» онлайн.

Пока мы таким образом разговариваем, мой собеседник достает небольшую записную книжку, и она скользит по столику ко мне. Я небрежно пишу на листочке фамилию Табакова, название банка и возвращаю записную книжку хозяину.

— Если речь идет всего лишь о наведении такой справки, то это нетрудно сделать. Только не требуйте от меня кодов доступа к секретному архиву Лэнгли, поскольку я и сам их не знаю. А если пожелаете еще раз увидеть меня, то я тут бываю каждый день в это самое время.

Наша следующая встреча в «Астории» происходит спустя два дня.

— Это оказалось нелегко, — сообщает мне Сеймур, передавая небольшую карточку. — Говорю это не для того, чтобы подчеркнуть степень моей заслуги, а для того, чтобы напомнить, что банк «Барклайз» — не какой-нибудь там «Фольксбанк» с его простолюдинной клиентурой. Чтобы получить эти секретные сведения, пришлось пустить в ход солидные связи.

— Не волнуйтесь, они сохранятся в тайне.

— Только не убеждайте меня, что столь крупный миллионер — ваш должник.

— Он действительно должник, Уильям. Только не мой.

— Не буду любопытничать. Хотя мне и хотелось бы знать, чего ради вы приняли на себя столь трудновыполнимую миссию. Не знаю, представляете ли вы себе степень проблем, которые вас ждут на этом пути. Это ведь предмет не личностных, а межправительственных отношений.

— Это верно, — признаю. — Но никто не знает, как долго продержится нынешнее правительство и каковым будет его новый состав.

— Это ваши проблемы, — бормочет Сеймур. — И не говорите мне, что вы вне игры. Такие, как вы, из игры не выходят — их выносят вперед ногами.

Еще лето. Но осень уже напоминает о себе теми обычными природными явлениями, которые так любят живописать писатели. Единственное существенное среди этих явлений — частые дожди, из-за которых я вынужден все реже совершать прогулки и все больше времени проводить дома, деля его между разговорами с Мартой и размышлениями о ее бывшем супруге.

Похоже, мое предположение о депозитах Табакова подтверждается. Он открыл некоторое количество текущих банковских счетов, чтобы отвлечь внимание от глубоко засекреченных депозитов в других банках, на которых размещены значительные суммы. Банк «Барклайз» — едва ли не единственный из них, о котором мне известно.

Но этот невозможный Табаков не дает мне возможности насладиться радостью за свое открытие. Однажды ночью, когда речь у нас в очередной раз заходит о его деятельности в офшорных зонах, он мне доверительно сообщает:

— Для простачков, желающих пролезть в мои секреты, я устроил целую витрину с маленькими лакомствами в качестве приманки. Ты подобрался к этой витрине вплотную и весь сияешь от радости. В таком случае и мне остается порадоваться, что мой фокус удался.

И чуть погодя продолжает:

— Предположим, что мы сложили те суммы, которые вам удалось отыскать. Тут десять тысяч, там двадцать, где-то еще тридцать или пятьдесят… Вышло, скажем, миллион. Да я бы с радостью подарил этот миллион, чтобы меня оставили в покое. И если я его не дарю, то не потому, что скуп, а потому, что не желаю поощрять халяву и еще меньше желаю быть втянут в спираль шантажа.

— Так объясни это своим недругам.

— Этому дурачью невдомек, что у человека, сумевшего заработать деньги, хватит ума и на то, чтобы сохранить их. Ведь средства защиты банков как раз и созданы против таких типов.

— Банки тем не менее грабят.

— Они воображают, что где-то существует тайник или имеется банковский вклад, где я укрыл миллионы. Но такого вклада нет. Есть система, которую я создал. И она столь надежна, что, пожелай я сейчас разрушить ее, мне пришлось бы изрядно потрудиться. Эти тупоголовые представляют себе капитал в виде сундука, набитого пачками долларов. Как им объяснить, что капитал может существовать не только в форме купюр или слитков золота, но еще и в виде акций, облигаций, долей в тех или иных предприятиях, недвижимости, вообще, в любой форме, имеющей денежное выражение, но при этом чисто формально не являющейся долларовой наличностью.

— Согласен, — киваю, — ты лучше разбираешься в таких вещах. Расскажи-ка мне лучше по-дружески о своей системе.

— То, о чем ты просишь, даже если это сказано в шутку, звучит глупо. Как известно, фараонов хоронили вместе с их сокровищами. Так и я уйду на тот свет вместе со своей системой. Она не объемистая, много места в гробу не займет. Она у меня здесь, в голове.

Система… Ну конечно, он же не безумец, чтобы излагать мне ее принцип. Но время от времени мне открывались отдельные ее детали. Например, банк «Барклайз». А еще герр Гауптман. Я слышал, что этот австрийский бизнесмен был некогда то ли секретарем, то ли партнером Табакова. Но я воздерживался от вопросов. Задавать их такому, как ТТ, бесполезно. Это не потому, что он лжец. Ложь, как и правда, для него всего лишь рабочий инструмент. С той только разницей, что правда в его деле используется реже. Потому что правда — это то, что есть на самом деле, некая законченная данность. В то время как ложь имеет способность видоизменяться и менять содержание в зависимости от обстоятельств. Она более пластична.

Имя австрийца ТТ упомянул вскользь в одной из наших бесед, когда он рассказывал мне о многочисленных типах, пытающихся подобраться к его банковским счетам.

«Эти дурьи головы не догадываются нанять хорошего консультанта, вроде Гауптмана, который подумал бы за них. Он-то знал толк в таких делах».

«А что с ним стало, умер?»

«Пока нет. Но все там будем. А почему ты спрашиваешь?»

«Потому что ты сказал о нем в прошедшем времени».

«Я имел в виду, что раньше он был моим партнером».

«Не сошлись характерами?»