— Ты прав: не было миллионеров.
— А сейчас их сотни! Возникли вдруг за месяц — за два. Как это так? Откуда? Да им на суде зададут один-единственный вопрос: «Откуда?», и все они отправятся в тюрьму!
— Понятно, что имело место какое-то перераспределение капитала.
— Да какое там перераспределение! — возмущается Однако. — Если я вытащу деньги из твоего кармана и положу их в свой, это что, по-твоему, — перераспределение?
— На, вытаскивай. На бутылочку швепса хватит.
— Раньше, — продолжает Однако, не слушая меня, — нас учили, что судьбоносная проблема эпохи: «Кто — кого?». А сейчас все перевернули так, что главный вопрос: «Кто — сколько?».
— Да, что-то в этом роде.
— И какая наглость! Гоняют на «мерседесах» на виду у народа, устраивают публичные оргии со шлюхами и черной икрой, да в добавок еще и фотографируются коллективно с гордо поднятыми головами — дескать, знай, весь мир, кто в стране истинные хозяева!
— Имеешь в виду членов Синедриона?
— И их тоже. И нет такого человека, который взял бы дубину да и надавал им всем по башке, чтобы знали, мерзавцы!..
— А сам не можешь?
— Не могу. И ты не можешь. Только все насмехаешься.
— Да нет, Однако, не насмехаюсь. Но твоя история — чистой воды утопия. Ты, браток, так и остался в эпохе утопического социализма.
— Я не в эпохе утопического социализма. Я на свалке. Как и ты. Как и весь наш голодный народ, построивший эту страну.
Несмотря на свое зловещее название, «Кобра» — тихий магазинчик, расположенный на такой же тихой улочке неподалеку от бурлящего Женского базара и шумной улицы Марии Луизы. Специализация фирмы — технические средства охраны, а хозяин — Петко Земляк, хотя из скромности он уверял меня, что является всего лишь управляющим. Это верно так же, как верно и то, что в магазине особо нечем управлять.
Торговый зал находится под опекой молодых людей: долговязой девицы, все жизненные силы которой уходят в длинные, искусственно обесцвеченные волосы, лохматящиеся в направлении всех городских ветров, и симпатичного парня лет двадцати, очень полного и очень веснушчатого. По всему видно, что они терпеть друг друга не могут, хотя и непонятно почему: они так хорошо дополняют друг друга — она не может усидеть на месте от нервозной активности, а он еле-еле открывает глаза от сонливой лености.
Обстановка в магазине скромная, но достаточно строгая, чтобы внушить уважение. На витрине разложено некоторое число замков и сигнализационных устройств, давно покрывшихся пылью. В зале выставлены две стальные двери и дюжина образцов оконных решеток. В подсобном помещении за торговым залом находится офисная комната, в которой стоят два канцелярских стола, два шкафа и громадный металлический сейф, абсолютно, однако, ненадежный, чтобы кто-то подумал, будто в нем хранится нечто более ценное, чем кофеварка и сандвичи, которые кассир-бухгалтер приносит с собой на завтрак. Более массивный и лучше отполированный стол, естественно, принадлежит Петко, но почти все время пустует. Центром командного пункта фирмы служит другой стол, находящийся в распоряжение вышеупомянутого бухгалтера с лицом до такой степени анемичным и настолько закрытым огромными очками в роговой оправе, что оно трудно поддается обозрению. По-моему, этот субъект с видом отшельника — единственный, кто реально занимается работой, потому как управляющий редко задерживается на работе, а двум молодым существам в торговом зале явно нечем заняться, кроме как тихо ненавидеть друг друга.
В сущности, не могу утверждать, что мои наблюдения абсолютно верны, потому как я прихожу на фирму под вечер, когда персонал уже уходит, и покидаю ее, когда он только приходит. Моя личная трудовая повинность состоит в том, чтобы ничего не делать, кроме как быть начеку. В случае попытки взлома я должен позвонить на пульт СОТ[12], а если взлом все-таки осуществится — применить выданный мне газовый пистолет, хотя я не уверен, что он сработает.
Однажды утром, когда бухгалтер отсчитал мне первую зарплату, я встречаю на выходе Петко.
— Куда это ты навострился? — спрашивает. — Нешто мы не выпьем по такому случаю по бутылочке пива?
Идем в ближайший гараж, приспособленный под кафе, и, пока потягиваем пиво, позволяю себе сказать:
— Спасибо тебе, браток, за щедрую плату. Будь жив и по возможности здоров, но мне неудобно злоупотреблять твоим великодушием.
— Почему же? Что ты такое говоришь?
— Но ведь эта моя так называемая работа — просто синекура. Подозреваю, что ты ее выдумал только для того, чтобы оказать услугу старому товарищу.
— Чушь! Абсолютная чушь! Не было бы тебя — был бы другой! Мне положено иметь сторожа.
— По какому закону?
— При чем тут закон! Представь себе, как меня поднимут на смех, если в завтрашних газетах сообщат, что фирма «Кобра», специализирующаяся по продаже средств охраны, обворована!..
И, помолчав, добавляет:
— Приятно, что считаешь меня своим благодетелем, но повторяю: я не единственный собственник фирмы, и твое назначение зависит не только от меня.
— Хорошо, — уступаю. — Виноват. Но мне не остается ничего другого, как только ждать нападения на магазин, чтобы хоть как-то оправдать свою необходимость.