Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у нее была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворилась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шепотом, чтобы не слышали остальные, спросила:
— Что на этот раз, мисс Грэйнджер?
— Я уже прочла вторую главу.
— Тогда переходите к главе третьей.
— Ее я тоже прочла. Я прочла всю книгу.
Профессор Амбридж моргнула, но быстро овладела собой.
— В таком случае вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.
— Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, "контрзаклятием" люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.
Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на нее впечатление.
— Но я не согласна, — продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли еще выше, и взгляд стал еще более холодным.
— Не согласны?
— Да. — Гермиона, в отличие от Амбридж, не шептала, а говорила звонким голосом, так что их слышал весь класс. — Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.
— Вы так думаете? — Профессор Амбридж перестала говорить шепотом и выпрямилась. — Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грэйнджер.
— Но… — хотела возразить Гермиона.
— Довольно, — Амбридж отошла и повернулась лицом к классу, от веселости ее не осталось и следа. — Мисс Грэйнджер, я снимаю с Гриффиндора пять очков.
По классу пробежал шумок.
— За что? — сердито спросил Гарри.
— Только не задирайся, — шепотом взмолилась Гермиона.
— За неоправданное нарушение хода занятий, — спокойно произнесла профессор Амбридж. — Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них — за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, — не удовлетворил бы министерскую инспекцию.
— Да, Квиррелл был чудесный учитель, — громко сказал Гарри, — только с одним маленьким недостатком: у него Волан-де-Морт торчал из затылка.
Наступила оглушительная тишина, какой никогда еще не слышал Гарри. А затем:
— Я думаю, еще одна неделя дополнительных занятий принесет вам пользу, мистер Поттер, — вкрадчиво проговорила Амбридж.
Порезы на руке Гарри, только-только зажившие, наутро снова кровоточили. Отбывая вечером наказание у Амбридж, он не жаловался — решил, что не доставит ей такого удовольствия. Снова и снова писал он: "Я не должен лгать", но ни звука не слетало с его губ, хотя порезы с каждой буквой углублялись.
Самым худшим во второй неделе наказания, как и предсказывал Джордж, была реакция Анджелины. Во вторник, когда он пришел на завтрак, она набросилась на него с таким криком, что профессор Макгонагалл прибежала к ним от преподавательского стола.
— Мисс Джонсон, как вы смеете поднимать такой шум в Большом зале? Минус пять очков Гриффиндору!
— Профессор, ведь он опять оставлен после уроков!
Макгонагалл повернулась к нему:
— Что еще, Поттер? Наказаны? Кем?
— Профессором Амбридж, — промямлил Гарри, боясь взглянуть в глаза за прямоугольными очками.
— То есть как? — Она понизила голос, чтобы не услышали любопытные когтевранцы позади. — Несмотря на предупреждение в прошлый понедельник, вы опять не сдержались на уроке профессора Амбридж?