антропологического пессимизма и начали появляться работы
180
ГЛАВА III
(включая того же Фуко), где делались попытки теоретически
обосновать необходимость сопротивления личности стереотипам
массового сознания, навязываемым индивиду масс-культурой,
противостоять которым у раздробленного, фрагментированного
языкового сознания постмодернистского человека -- с теоретиче
ской, разумеется, точки зрения -- оказывалось слишком мало
шансов. Но поскольку все эти попытки предпринимались в рам
ках постмодернистской научной парадигмы, то они не дали удов
летворительных результатов, по крайней мере ни одной, пользу
ясь современной терминологией, сильной теории в этой области не
было создано. Пожалуй, лишь одна концепция -- "номадологии"
Жиля Делеза и Феликса Гваттари (98) -- в какой-то степени
предлагала подходящее объяснение новым тенденциям в духовной
жизни Запада.
Суть этих новых тенденций заключается в возврате к сфере
частной жизни, к религиозно-духовной проблематике, к тем или
иным формам религиозности. Как об этом говорил в конце 80-х
годов Мишель Серрес, "двадцать лет назад, если я хотел заинте
ресовать моих студентов, я говорил им о политике; если я хотел
заставить их смеяться, я говорил им о религии. Сегодня, если
хочу вь1звать у них интерес, я говорю им о религии, а если хочу
их посмешить, то говорю им о политике" (245, с. 48). Основны
ми причинами перемены духовной ориентации Кармен Видаль
считает "идеологическое разоружение, западный вариант позднего
капитализма, упадок имиджа общественного человека, непомер
ные нарциссизм и цинизм" (284, с. 187). Эта трансформация
духовного климата была обусловлена и ощущением приближения