— Вот язва! — сердито посмотрела на дочь Эмма. — Рассказала бы лучше что-нибудь про свой салон, какие новости, что вообще слышно…
— У нас там слышно исключительно, как ножницы щелкают.
— Настя! — Мария Петровна отодвинула от себя газету, в которую изредка заглядывала. — Ты почему с матерью все время в бутылку лезешь?.. Эмма, хотите свежую газетку почитать?
— Ей газеты нельзя, она расстроится! — никак не могла уняться Настя.
— Перестань! Это уже даже не смешно, — рассердилась учительница.
— Ну ладно, перестала… А в салоне у нас никаких новостей нет, если не считать, что Панкратова отстранили от дела Виктории. А так — даже Лева еще не нашелся, но теперь его ищет Боб…
— А мой обормот? — Эмма с интересом подняла голову от газеты. — Он, я слыхала, тоже ищет?
— Какой он теперь твой? — удивилась Настя. — Твой теперь, скорее, Кедыч. А папой, похоже, Ирина Михайловна завладела…
— Какая Ирина Михайловна?!
— Левина мама…
— Бедная женщина! — Эмма покачала головой.
А Настя решительно проигнорировала это замечание.
— Вот еще новость: Завьялова обещала отцу помочь с размещением его картины на выставке. А если Людмила обещала, то сделает! Но я почему-то думаю, что она готовит ему какую-то пакость: я давно заметила, что папу она за что-то не любит… А богатые тетки — они все такие, на разные пакости скорые…
— Ох, Настя, — Мария Петровна покачала головой, — ты, по-моему, становишься циничной.
— Ничего не поделаешь, Марьюшка Петровна, жизнь заставляет!
— Хотите, любопытную заметочку прочту? — Эмма Павловна уже довольно давно отвлеклась от разговора и уткнулась в газету.
— Ну давай… — Настя вздохнула и посмотрела на мать раздраженно.
— Вот, послушайте! Это просто ужас, что такое: «В Манчестере (Великобритания) арестован один из старейших жителей города, пенсионер Дэвид Гриннан. Как утверждают источники британской разведки МИ-5, этот человек — бывший советский агент-нелегал и его настоящее имя Василий Седых…» Мария Петровна, вы что?!
Эмма Павловна, оборвав чтение на полуслове, округлила глаза: бледная как полотно учительница, ахнувшая при звуке этого имени, дрожащей рукой вырвала у нее газету.
— Где, — прошептала она, — где эта заметка?! Настя, покажи мне, где я… я ничего не вижу!
— Господи, Марьюшка Петровна, что это с вами? — Настя вскочила со своего стула и кинулась к Марии Петровне. — Вам плохо?! Да вот же эта проклятая заметка… Ой, мама, дернуло тебя за язык!..
— Василий Седых… Дэвид Гриннан… — Произнеся эти два имени, Мария Петровна глубоко вздохнула и, теряя сознание, начала сползать вниз со своего кресла.
— Это сердце! — Эмма Павловна наконец пришла в себя и тоже вскочила. — Настя, быстрее «скорую»! Беги вызывай «скорую», это сердце! Сердце!..
16
Виктория критически оглядела себя в маленьком зеркальце и покачала головой. Отметив, что макияж ей сегодня явно не удался, достала косметичку. Не следовало так рано вставать и тем более — заявляться в такую рань на работу.
Она настолько погрузилась в этот ответственный процесс, что едва не подпрыгнула от неожиданности, когда дверь кабинета резко распахнулась.
— Чуть свет — и я у ваших ног! — громко возвестил Панкратов и устремился к своему любимому креслу.
— Тьфу! — рассердилась Вика. — Разве можно так пугать людей, да еще без стука входить к женщине?! Ну ладно, Чацкий, проходи и излагай…
— Как думаешь, а кто у нас Молчалин, если Чацкий — я?
— Молчалину, похоже, не удалось нас переиграть, — с улыбкой заметила Виктория.