— Зайди посмотри, — едва выговаривает он, задыхаясь от смеха.
Вхожу: ничего особенного, если не считать на пустом круглом столе мертвой белой толстенной книги, раскрытой посередине, чтоб не захлопнулась. Книга эта — «Капитал» Маркса.
— Где же ты взяла? — прыснула я.
— «Где», «где»! В библиотеке! Тут тоже люди живут. Интересуются.
Так она решила противостоять подозрениям начальства в легкомыслии. Знала, что хохма не для взрослых, но шла на это. Пусть их — этих начальников!
Не одну картину мы проработали вместе и стали как родные.
Но эта радость общения — лишь до того момента, пока не приезжает дочка. Тут Райка немедля снимает комнату подальше от съемочной группы и полностью предается семье. Вход для всех закрыт.
Райка бодренько отрабатывает, оставляет докончить съемку младшей помощнице — и скорей домой.
Мне вход не был заказан. Я видела в Райке совсем, совсем другую сущность — светлое и святое материнство. Говорить она начинала тихо, движения смягчались, глаза вожделенно ласкали доченьку свою. Девочка воспитывалась исключительно на интеллигентный лад. Бог дал ей быть отличницей в школе, любовь к книгам и послушание. «Откуда это?» — и Райка изумлялась.
Она крутилась как могла, одевала дочку модненько, наняла педагога по английскому языку. В Райке жили два человека, и обе жизни были искренни. То «Сонька золотая ручка» с матерком и пол-литрой, то заботливая мать, ограждающая дочку от всего того, что знает сама. Подрабатывала где только могла.
К примеру, пришла мода на кружевные воротнички ручной работы — пожалуйста. И артистки довольны, и она. Сядет на берегу и цокает спицами или крючком. Я рядом. То и дело кладу ей руку на плечо:
— Кончай, зашаталась уже.
Она остановится, но огрызнется:
— Так скорей время проходит. Осталось немного — неделя…
Это она так неистово поджидала свою доченьку.
— Ну что? К тебе пойдем?
— Пойдем, — отряхивая юбку, отвечает Райка.
Хорошо закончить день в костюмерной. От Райки иду в дом, где я поселилась на время съемок.
…Вдруг стук в окно.
— Это ты, Райка? — громко спросил хозяин.
Я прильнула к стеклу и увидела искаженное лицо Райки. Через минуту уже была возле нее.
— Что случилось?
— Читай… — Она поднесла к окну телеграмму.
«Мама, не падай в обморок, я выхожу замуж». Я и то поперхнулась, зная эту худенькую покорную девочку с пискучим голосом.
— Пошли скорей на почту! А то закроется.
Почта черт-те где, километров за пять. Идем быстро, молча. Крапива жалит ноги.
— От зараза, ни сном ни духом…
Райка шла как на смерть, убитая. Я молчу. Наконец почта. Веселенькая, ухоженная. Райка чеканит московский телефон и берет бланк. Садится за стол. Я рядом.
— Надо наметить вопросы, чтоб не упустить чего… Кто он? Сколько лет, где работает? Где будете жить и на что? Родителей видела? По любви или по расчету? Правду и только правду!
Зазвонил телефон. Райка — к будке. Вцепившись в конспект, стала четко читать написанное.