Он отпустил локон женщины. Ошибкой было верить, что с ним случится что-то, от чего старость и банкротство перестанут выглядеть ужасающе. Ошибкой было оттягивать неизбежное и купаться в лживых верованиях священника. Смотрим правде в лицо. Когда в его жизни был Бог? Даже на свет он родился в результате неудавшегося позднего аборта.
– Может быть, вы, наконец, расскажете, кто вы? – спросил Пол.
Мэри выпрямилась, прошлась по комнате, покосилась на дверь, но слуг рядом не было. Три месяца она прожила в доме этого человека и он имел право знать, кого приютил. К тому же, вряд ли отправит в сумасшедший дом, потому что сам догадался о многом, несмотря на внешнее сходство с его невестой. И если начнет утверждать невероятное, вопрос: кого доктора пригреют первым.
– И вы готовы услышать правду?
– Да.
– Какой бы она ни была?
– Да.
– Может, запасетесь стаканчиком мартини? Я заметила, он вам помогает успокоиться.
– Я не взволнован.
Так Мэри и поверила. Он был на грани, и, возможно, потому она решилась на откровенность сейчас. Как бы то ни было, она была ему многим обязана, а возвращать долги – первый закон прибыльности.
– Тогда без вступлений. Мое имя – леди Элфорд, леди Мэри Элфорд.
Он вздрогнул, видимо, хотел возразить, но сдержался.
– Я родилась в Англии, графство Сомерсет, в 1792 году. Предупреждаю: я подготовилась, и знаю, что упрятать меня в лечебницу для душевнобольных так просто не получится. Я стану все отрицать, скажу, что просто утратила память и постепенно начинаю вспоминать, потому что некоторые события из жизни вашей невесты мне теперь известны. У меня отличная память, сэр. Молчите? Что ж, продолжу. – Пол не просто молчал – он застыл с безучастным выражением лица. – В один прекрасный день, когда особенно ярко светило солнышко…
– Без подробностей.
Значит, слушает.
– Это все ваша литература виной. Я, знаете, привыкла к более серьезным трактатам, чем «Любовь земная», «Ты и его постель»… Занятная книжонка.
– Не отвлекайся, – сказал Пол, – и природу тоже опустим.
– Отлично. Устала от этой темы – нет слов.
– И все же найди их.
Мэри вздохнула – невозможный человек, и притом абсолютно не граф.
– А дальше все произошло очень быстро. Я оказалась лицом в земле, в свадебном платье, и вас мне прочили в женихи. Представляете, какой кошмар?
– Взаимный, смею тебя уверить. Нет, все же я выпью.
Пол поднялся, наполнил бокал мартини и вернулся на диван с таким невозмутимым видом, будто обсуждали меню к завтраку.
– Конечно, если вы не считаете, что несколько злоупотребляете, – вставила шпильку Мэри.
– Я считаю, что имею право делать в своем доме все, что хочу. Продолжим, – сказал требовательно.
– Вы невыносимы! Если бы мы были в моем доме, я бы приказала дворецкому вышвырнуть вас!
– Как знать, может, я воспользуюсь твоим советом. Дальше.
Мэри еще раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она привыкла быть главной, и быть правой во всем, она привыкла к послушанию и повиновению, она привыкла к страху окружающих. Она ужасно соскучилась по власти, но познакомившись с Полом, и, главное, прожив с ним некоторое время под одной крышей, признала, что абсолютная власть – не есть хорошо. Но руки чесались в предвкушении: попал бы мистер Тиксайт в ее время и ее жизнь! Она усмехнулась, представив несколько захватывающе-мучительных испытаний для него, но улыбка померкла – стоило встретиться взглядом с хозяином дома.
– Дальше, – напомнил он, потягивая мартини.
Напьется раньше, чем она успеет все объяснить! Невыносимый мужлан!