– Благодарю, Серафим. Без происшествий?
– Так точно!
Неслышно закрылась дверь, оставляя хозяина кабинета в полном одиночестве, а также – очень хорошем настроении.
– Ну что же, посмотрим.
Дробно хрустнула сургучная печать на первом ящике, а затем и на втором. И оказалось, что внутри эти самые ящики разделены на множество аккуратных ячеек, занятых самым разнообразнейшим содержимым. Вот в правой руке оказался темный брусочек с едва заметным медным отливом, затем левая рука подхватила его полную копию, блиставшую на свету огненно-рыжими гранями – черная и рафинированная медь, соответственно. Застывший свет луны, отлитый в серебро. Тусклый отблеск свинца и яркий цинка, а так же узнаваемый абсолютно всеми и везде тяжелый и мягкий металл – золото. Платина, никель, железо, две дюжины сортов стали, хром, льдисто поблескивающий от полировки брусочек белого чугуна… Третий же ящик был занят исключительно колбочками. Мелкие крупинки самородного золота и платины, серо-черные катышки марганца, тяжеловесно перекатывающаяся ртуть, прозрачные и безобидные с виду капли серной и азотной кислоты, просвечивающая на свету каменная соль. Вовсе бесцветные, и чем-то похожие на сахар кристаллики цианистого калия, колбочка с мышьяком, похожая на нее стекляшка с толуолом…
– Велика и обильна земля Кыштымская, а хорошего угля в ней как не было, так и нету. Да и молибдена с вольфрамом ну хоть чутка не помешало бы… Эх, мечты!..
Резкий стук в дверь оторвал Александра от очередной колбочки:
– Н-да?
Впрочем, с этим он слегка запоздал – в кабинет, энергично тряся газетой, буквально ворвался Долгин.
– Командир, Тесла сгорел!..
– В смысле?
– Вот!
Выдрав из пальцев друга «Дейли ньюс» месячной давности, князь быстро забегал глазами по печатным строкам, подчеркнутым красным карандашом:
– Вчера, десятого августа одна тысяча восемьсот девяносто второго года… Ужасный пожар, причины которого устанавливаются… Обгорелое почти до неузнаваемости тело хозяина лаборатории и его помощника. Гм.
Откинув газету на стол, он минутку поразмыслил, потом уверенно выдал:
– Эдисон постарался.
С нескрываемым интересом Гриша уточнил:
– С чего так?
Неторопливо усевшись на свое законное место, Александр сплел пальцы в замок:
– Помнишь Вестингауза? В начале лета он приступил к выпуску лампочек с вольфрамовой нитью. Раскупают их у него так, что оба его завода перешли на трехсменную работу, вдобавок спешно строится третий… Еле дожал его, чтобы он прислал хотя бы пяток обещанных специалистов! М-да, так вот – у него продажи растут как на дрожжах, у Эдисона с его древними угольными лампами они точно так же падают. Вдобавок, его конкурент очень успешно продвигает свой стандарт переменного тока.
– А Тесла здесь причем?
Гриша порыскал глазами по сторонам в поисках чего-нибудь для души (вроде вина или свежего бисквита), затем прислушался к оной и передумал – ничего душеньке не хотелось, не созрела еще.
– Так он же работал над беспроводной передачей электрического тока на расстояние. Переменного тока, заметь. И по всегдашней своей привычке не скрывал этого. Вот и представь: дела идут все хуже и хуже, враги злорадствуют, а тут еще довольно известный ученый, притом связанный с Вестингаузом, объявляет, что уже добился кое-каких результатов в своих исследованиях. Которые, при полном успехе, попросту похоронят дело всей жизни Томаса Алвы Эдисона. Вот ты бы что на его месте сделал?
– Ну?.. Да уж. Прямо шекспировские страсти получаются. О? А это что за выставка образовалась?
– Выставка? Ах, это… Всего лишь приложение к ежеквартальному докладу Сонина – для пущей наглядности, я полагаю.
Подойдя к одному из ящиков, Григорий поколупал ногтем тщательно притертую пробку на одном из «экспонатов». Вчитался в подпись, радостно округлил глаза и глубокомысленно выдохнул:
– Ага!
– Не радуйся прежде времени, он гидролизный, из древесины. И в отличие от медицинского ректифицированного, этот спирт от примесей особо не чистили. Так что, гхм, я бы тебе не советовал.
– Эх! Жалко.
Вернув колбочку с этиловым спиртом обратно, Долгин осторожно потыкал пальцем в стекляшку с соляной кислотой, затем перешел к другому ящику и заинтересовался ярко блестевшим бруском.