Читать книгу «Сладкая отрава (сборник)» онлайн.
Он и сам бы хотел это знать. И не стал притворяться.
— Мы имеем дело с таким случаем, где медицина вынуждена продвигаться наощупь. Думаю, ей необходим покой. Через некоторое время, если не появятся какие-нибудь проблески сознания, попробуем электрошок.
— Скажите, а как вы сами считаете?
— Честно говоря, не знаю. Возможно, память понемногу вернется к ней. Конечно, если бы она увидела близких людей или знакомые места, выздоровление пошло бы быстрее…
В общем, выходя от доктора, мы знали не больше, чем когда входили туда.
Пришлось ехать обратно, в сторону «Каса Патрисио».
— Это навсегда, правда? — вдруг спросила она, когда я сворачивал с шоссе на пыльную дорогу.
— Совсем нет… Не терзайтесь понапрасну… Живите себе, и все.
Она кивнула. Смирилась со своей участью.
Перед домиками, что побогаче, стояла странная повозка. На тележке, увешанной увядшими гирляндами, неумело размалеванное механическое пианино натужно играло старые, надоевшие мелодии. Какой-то человек устало крутил ручку. Сзади на тележке женщина качала младенца, покрытого гнойными струпьями. У женщины были длинные черные спутанные волосы, а лицо ее выражало такое отчаяние, какого я еще никогда не видел.
От музыки, да и от самой этой повозки веяло непередаваемой грустью. Даже в помпончиках, украшавших уши ослика, было что-то тоскливое.
Я остановился. У моей спутницы на глазах выступили слезы. Она расстроилась, и это меня слегка утешило — значит, сердцу ее было доступно чувство жалости. Ее взволновало чужое отчаяние, и в этот момент она сама мне показалась такой жалкой, что к горлу подступил комок.
— Вот я и начал узнавать о вас что-то новое, — прошептал я. — Я уже знаю, что вы красивая и добрая. Два основных качества, которые художнику и мужчине хотелось бы найти в женщине.
6
Я поставил машину под тростниковый навес.
— Пойдемте…
Она пошла за мной. Мне было немного не по себе возвращаться в «Каса», но, к счастью, постояльцы в этот час загорали на пляже, а чета Патрисио хлопотала на кухне. Сильно пахло раскаленным маслом. Я подумал, что, наверное, в этой стране окончательно потеряю аппетит.
Девушка остановилась посреди столовой. Она смотрела, как Техеро выкладывает столовые приборы на скатерти сомнительной чистоты. Он старался делать вид, будто нас не замечает.
Я тронул ее за руку.
— У вас одежда вся в пыли… и порвалась. Надо будет купить что-нибудь новое в Барселоне… Завтра займемся этим. А пока могу одолжить брюки и рубашку. Они, конечно, будут вам велики, но ничего не поделаешь!
Мне показалось, что переодевание ее даже позабавило. У меня нашлись очень узкие джинсы и синяя матроска… Все это было ей велико, но в широких одеждах она тоже стала похожа на художницу. Они ей шли.
Женственность все-таки взяла в ней верх. Она остановилась перед старым зеркалом в баре и начала поправлять волосы.
— Хотите, прямо сейчас начнем ваш портрет?
— Да.
Похоже, это доставило ей удовольствие. Она даже покраснела.
Я пошел к себе за красками и кистями. Поставил на кровать полотно, над которым работал раньше и выбрал чистый белый холст средних размеров.
Ничто так не тревожит художника, как чистый холст. Как будто это окно, распахнутое в бесконечность, в котором неожиданно появляются самые удивительные вещи.
Я знал одно спокойное местечко вдали от пляжа, в сосняке. Песок под соснами был усеян смолистыми шишками, повсюду, не умолкая, трещали цикады.
Я расчистил место от шишек и глубоко воткнул в песок мольберт, поставив его низко, чтобы можно было работать, стоя на коленях. По-моему, это идеальное положение для художника. Сразу увлекаешься и можешь полностью сосредоточиться. Есть даже такое упражнение, чтобы собраться с мыслями: его выполняют как раз стоя на коленях.
— Сядьте на песок.