Ответ приходил сам собой. Но он Инге не нравился.
— Я должна отпустить прошлое, — убеждала она себя, шепча эти слова, как заклинание. И от ее дыхания на стекле оставались влажные пятнышки. — Ради будущего.
Ради ребенка, которого носит.
Почему-то именно эта мысль была принята ею как данность, без всяких сомнений. Каждый раз, переодеваясь или принимая душ, Инга видела светящиеся узоры на своем животе, и ей казалось, что они постепенно разрастаются, захватывая все новую площадь.
Сейчас они закручивались спиралью, центром которой являлся ее пупок. От каждой ветки этой спирали расходились лучи и волнистые линии, вокруг которых сияли отдельные крапинки. А еще внутри постоянно ощущалось тепло, сконцентрированное в одной точке.
Порой, забывшись, Инга опускала ладонь на эту теплую точку. И ей казалось, что она слышит ответную пульсацию.
Вот и сейчас она машинально поглаживала живот, когда по крышке, на которой она полулежала, прокатилась волна вибрации. Отпрянув, Инга увидела, как капсула медленно открывается.
— Аллард? — неуверенно выдохнула она, когда крышка полностью поднялась.
Но мужчина по-прежнему не двигался. Его веки были плотно сомкнутыми, грудь не вздымалась. Казалось, он не дышал.
Инга встревоженно огляделась. Гудение в помещении стало слабее, приборы, подключенные к капсуле, начали один за другим отключаться с тихим щелчком. И рядом не было никого, кто мог бы объяснить, что происходит. Это не нравилось ей больше всего.
Закусив губу, девушка протянула руку и несмело, кончиками пальцев, коснулась руки Алларда.
Его кожа была белой как снег и холодной как лед. Ни единого проблеска амуэ. Только мертвые, темные линии, похожие на глубокие шрамы.
— Аллард?! — она сжала его руку сильнее. В голосе появился испуг, который она даже не пыталась скрывать. — Что происходит?
Ингу захлестнул приступ паники. Ее сердце забилось сильнее, и жуткая, неумолимая сила сдавила грудную клетку, не давая вдохнуть.
Неужели он умер?
Нет! Этого просто не может быть.
Он не бросит ее. Не оставит. Он ей в этом поклялся!
Она порывисто подалась вперед, почти ложась грудью на грудь мужчины. Ее губы замерли в миллиметре от его губ. Ей нужно узнать, дышит он или нет.
И если не дышит…
Она даже не представляла, что тогда будет делать. Не хотела думать об этом.
Сердце замерло, пропуская мгновения. Пульс в висках грохотал, заставляя сознание помутиться.
— И-ин-га… — хриплый, прерывистый шепот достиг ее слуха.
Точно в бреду, Инга увидела, как шевельнулись запекшиеся мужские губы. И как на впалых щеках, одна за другой, стали вспыхивать линии амуэ.
По его векам пробежала слабая дрожь. Взмах ресниц — и вот уже мужчина и женщина смотрят друг другу в глаза. И эти глаза так близко, что закрывают собой целый мир.
— Ты жив! — Ингу охватила волна облегчения. — О, Небо, я думала, что ты умер! Как ты мог со мной так поступить! Ты хоть представляешь!..
Ее губы задрожали, силясь сказать что-то еще, но звуки застряли в горле комком. Все слова, которые Инга знала, казались банальными и бесцветными, неспособными передать ту гамму чувств, что она испытала.
Но ее глаза оказались красноречивее любых слов. Аллард увидел в них то, что она не посмела произнести. И это наполнило его ликованием.
— Даже не думай! — уголок его губ дернулся вниз. — От меня не так-то просто избавиться, маленькая арайя.
А потом его руки сомкнулись, беря в плен ее талию. И губы прижались к ее губам, разделяя одно дыхание на двоих.
Миам стояла у прозрачной двери медбокса, не решаясь войти. Под непроницаемой маской щеки амани полыхали белым огнем. Там, внутри, мужчина и женщина целовались так страстно, так самозабвенно, что казалось кощунством прервать их в этот момент.