А еще у нее всегда была вера. Вера в завтрашний день.
Каждый раз, когда опускались руки, когда не было сил, хотелось все бросить и свести счеты с жизнью, ее останавливала единственная мысль: а вдруг, завтра будет лучше? Вдруг, завтра случится чудо — и все проблемы исчезнут? А ее в этом завтра уже не будет.
Каждый раз надежда на лучшее завтра дарила ей новый рассвет.
Но с тех пор, как она обнаружила себя на борту «Аламаута», рассветов в ее жизни не стало. Только условные сутки, искусственно разделенные на день и ночь.
Она смогла смириться и с этим. И с будущим, которое для нее создал Аллард. И с прошлым, которое он у нее отнял.
Но правда, обрушившаяся так внезапно, едва не сломала ее.
И все же, она смогла пережить этот ужас. Нашла в себе силы, чтобы затолкать эту правду подальше и хотя бы на время забыть о ней. Смогла запретить себе думать об Алларде, о тех прекрасных ночах, что он ей подарил. И, хотя сердце ее разрывалось от боли, глаза оставались сухими.
Сейчас она должна думать только о том, чтобы выжить. И если для этого нужно продать Дьяволу душу, что ж, она сделает это, не задумываясь ни на секунду.
Инга понимала: дружелюбие канцлера это маска, под которой скрывается холодный расчет. Он явно что-то задумал, и она в его плане занимает не последнее место. Но единственное неверное слово или даже мысль могут стоить ей жизни. Ведь если для Алларда она имела какую-то ценность, то для всех остальных — землянка всего лишь помеха.
«Амоны обладают самой огромной силой во вселенной и лучше, если с этой силой дружить», — вспомнились слова Арании.
Приняв решение, Инга твердо произнесла:
— Ваша сила заслуживает, чтобы с ней считались. Но мне хотелось бы надеяться на взаимную помощь.
В ответ канцлер издал странный звук, похожий на короткий смешок.
— А вы не так-то просты, моя дорогая, — произнес он, не скрывая усмешки. — Ваша жизнь в моей власти, а вы ставите условия? Это или бесстрашие, или глупость.
— Нет. Тонкий расчет, — Инга тоже позволила себе усмехнуться. Понимание, что она на верном пути, придало ей решительности. — Зачем Высшему амону дружба слабой женщины, за которую некому заступиться? Значит, я могу дать вам что-то, в чем вы нуждаетесь?
— Так вы еще и умны.
Шампанское окончательно ударило в голову. Инга бесшабашно тряхнула волосами, рассыпавшимися по плечам.
— Это вас удивляет?
— Мне говорили, что земляне весьма независимы, но чтобы настолько… С чего вы взяли, что я в вас нуждаюсь?
— Это же очевидно. — Что бы ни было в этом напитке с далекой Земли, оно явно притупило инстинкт самосохранения. — Разве я не должна сейчас удовлетворять потребности принца? Почему же я с вами?
Он хмыкнул.
— М-да, в сообразительности вам не откажешь.
— И знаете, — Инга подалась вперед, понижая голос до шепота, — что-то подсказывает, что Его Высочество даже не в курсе моего нахождения здесь.
И она ему заговорщицки подмигнула.
Это стало последней каплей.
Откинувшись на спинку кресла, Лоранд Лест Маррок расхохотался. Его раскатистый смех разнесся по всему помещению, отразился эхом от высокого потолка и замер где-то в углах.
Пораженная Инга не могла поверить своим ушам. Высший амон смеется? Или это галлюцинации?
— Ох, — услышала она его сдавленный голос, — давно меня так никто не смешил.
Девушка глубже съехала в кресло. Если амон смеется, значит, он может испытывать чувства. Но это же запрещено! Их законы не позволяют никаких чувств!
Или…