Больше ей ничего не сказали.
Инга не сопротивлялась. От волнения и страха, которые стали теперь неотступными спутниками, она уже плохо соображала. Перед глазами плыли цветные круги, тело казалось чужим, а в ушах стоял противный писк, от которого невозможно было избавиться.
Следуя за конвоем, она шла, безучастно глядя себе под ноги. Ее мысли были далеки от этих пустых коридоров, обшитых металлом, с толстыми жгутами кабелей, протянувшимися по стенам точно переплетения змей. Где-то глубоко в подсознании Инга ждала, что вот-вот, за следующим поворотом, за следующей дверью она увидит Алларда. Она боялась этой встречи, но в то же время ждала, и при мысли о ней ее сердце билось быстрее.
Но на всем пути им не встретилось ни единой души. Корабль будто вымер. Не было слышно ничего, кроме монотонного гудения систем да чеканного шага конвоя.
В адмиральском отсеке, куда ее привели, тоже было пусто. Конвой остался стоять у входа, взяв оружие наизготовку. Стелла с каменным лицом указала на стол, накрытый на одну персону:
— Амон адмирал приказал позаботиться о ваших нуждах. У вас есть около часа, чтобы принять душ и поесть.
Ингу охватила мелкая дрожь. Оглядевшись, девушка отметила, что здесь ничего не изменилось с тех пор, как она сбежала, ударив Стеллу. Разве что светильник, выпавший из ее рук, теперь стоял на своем законном месте, на рабочем столе. Везде царила стерильная чистота. Два спальных кокона были раскрыты, будто гигантские распустившиеся цветки, и золотистая подсветка привлекала к ним взгляд.
Не удержавшись, Инга шагнула к тому, что побольше. Простынь, которой Аллард укрыл ее в то утро, когда они собирались на «Сиберион», все еще была здесь. Смятая, будто ее только что кто-то откинул в сторону небрежной рукой. И все еще хранящая на себе едва уловимый запах их тел. Тонкий, мускусный аромат страсти.
От этого запаха ноги Инги совсем ослабли. Она невольно присела на краешек кокона.
— Как любезно со стороны адмирала! — прошептала, нервно стискивая ладони. — А потом? Что будет потом?
— Потом вы наденете это, — Стелла указала на одежду пурпурного цвета, сложенную на кресле аккуратной стопкой, — и конвой сопроводит вас к месту церемонии.
По губам девушки скользнула бледная улыбка:
— Я могу поговорить в Аллардом?
— Это невозможно, — Стелла склонила голову без тени эмоций на красивом и гладком лице. — Амон адмирал отключил внутреннюю связь до дальнейших распоряжений.
— Вот, значит, как…
Аллард не хочет с нею общаться.
Инга восприняла это именно так. И, странное дело, стоило ей это понять и принять, как тревога и страх, терзавшие ее все это время, отступили. На душе воцарилось пугающее спокойствие. Это было спокойствие приговоренного к смерти, который смирился со своей участью.
— Что ж, — произнесла девушка, пряча боль под маской равнодушия, — не будем разочаровывать бравого адмирала.
Уже без суеты, почти педантично, Инга смыла с себя пот и грязь последних часов. Вместе с ними ушли и остатки ее нервозности. Теперь ее самообладанию позавидовали бы сами амоны.
В полном молчании она переоделась в траурную одежду из пурпурного шелка, представлявшую собой длинную рубашку и штаны, похожие на пижаму своим незатейливым кроем. Потом так же молча поела, без всякого аппетита, почти силком заставляя себя глотать безвкусную пищу. В этот раз на ее тарелке не было ни фруктов, ни овощей, которыми ее баловал Аллард. Нет, только стандартная протеиновая масса, обогащенная витаминами — общепринятый паек на космических судах.
Последний штрих — пурпурный схети, укрывший ее от макушки до пяток, и густой асхан, закрывший лицо, будто забрало.
Дверь каюты беззвучно раскрылась. Инга увидела своих конвоиров, которые все это время ждали ее.
— Стелла… — не выдержав, она обернулась к блондинке и заговорила, но тут же осеклась.
Что она могла ей сказать? Что сожалеет о своем бегстве? Нет, не сожалеет! И даже больше: как только представится случай, она снова сбежит и будет сбегать до тех пор, пока ее не скуют по рукам и ногам или не запрут в железном мешке, наподобие того карцера, где она провела эту ночь. И каждый раз, когда ее попытаются остановить, она будет сопротивляться.
В ее душе не было даже тени стыда. Ни за раненого лейтенанта, ни за испорченную прическу андроида. Нет, если понадобится, она сделает это снова.
Какое бы наказание ее сегодня не ждало, она была уверена только в одном: нет такой силы, которая заставит ее смириться с положением пленницы.
— Вы что-то сказали? — Стелла подняла на нее равнодушный кукольный взгляд.
— Н-нет… ничего, — Инга моргнула, отворачиваясь.
Ее остановил сухой голос блондинки:
— Есть один древний тарианский обычай, прописанный в Догме. Мужчин, которые осквернили своими взглядами лицо ливарри Высшего амона и посмели прикоснуться к ее священному телу, приговаривают к смертной казни.