— Почти.
На этот раз в его голосе была даже усмешка.
Отключив экто-экран, он навис над девушкой, жадно вглядываясь в ее лицо, будто искал в нем что-то особенное.
У Инги от его близости по спине поползли мурашки, а низ живота наполнился уже знакомым тягучим теплом. Кажется, даже между ног стало мокро…
— Я вызову Стеллу, чтобы ты не скучала. Не жди меня, — хрипло выдохнул он, и голубые линии на его лице на секунду вспыхнули белым пламенем. — Ужинай и ложись спать. Ты должна отдохнуть.
— Слушаюсь, амон адмирал! — она со смехом козырнула ему на земной манер.
И едва не растаяла от прилива чувств, когда он, нагнувшись, буквально на долю мгновения прикоснулся губами к ее губам.
Инга так и осталась стоять, прислонившись к стене, с глупым восторгом ощущая на губах след его мимолетного поцелуя.
Спустя пару минут выдохнула и огляделась.
Она снова осталась одна в каюте Алларда.
Нет, не одна. Он сказал, что к ней придет Стелла.
А через два дня закончится это космическое путешествие, которое уже стало казаться ей бесконечным. И она наконец-то увидит его Дом. Альфу Тариана.
Мысль о неизвестной невесте, ожидающей Алларда на Альфе, все еще маячила на периферии сознания, будто призрак. Но Инга сознательно гнала ее от себя. Если по их дурацким законам должна быть невеста — пусть будет. Она готова смириться с ней, ведь им делить будет нечего.
Инга понимала, что никто никогда не свяжет себя узами брака с клоном. Зачем? Ведь клоны, как бы они не были похожи на естественнорожденных, не могут оставить потомства. А это одна из основ супружеской жизни.
Но ей было на это плевать. Она уже все решила.
Сердце Алларда, его любовь и все его ночи будут принадлежать только ей. А невесте… Невеста пусть утешается статусом законной жены, потому что ей самой об этом остается только мечтать.
Оторвавшись от стены, Инга направилась к спальному кокону. Но стоило сделать пару шагов, как головокружение вновь дало себя знать. А через секунду к нему присоединилась и неприятная резь в животе. Между ног стало тепло и мокро…
Охваченная дурным предчувствием, девушка замерла посреди каюты.
Дрожащими руками она расстегнула фибулу и скинула на пол схети. Боль, которая скрутила ее, была так знакома…
Растерявшись, Инга запустила ладонь под подол. Коснулась обнаженной ноги и вздрогнула. Собственные пальцы показались ей холоднее ледышек.
До боли закусив губу, она повела рукой вверх, к развилке, соединяющей бедра. И коснулась чего-то липкого, покрывавшего внутреннюю сторону бедер.
Перед глазами все поплыло.
Медленно, очень медленно, подсознательно боясь узнать правду, боясь, что эта правда разрушит ее хрупкий мир, с которым она только-только смирилась, Инга достала руку и опустила подол.
А потом посмотрела.
Ее пальцы были в крови.
Диагноз Инга поставила сразу и безошибочно: месячные.
Еще секунда — и она без звука рухнула на пол.
Сознание возвращалось медленно и неохотно. А вместе с ним возвращались воспоминания, несущие боль. Будто маленькие молоточки, стучащие по вискам. Каждый удар — это мысль. Каждый удар — это боль.
Аллард.
Он ее обманул.