Читать книгу «"Фантастика 2025-119". Компиляция. Книги 1-20» онлайн.
Но бабка отказала. Ни то из врождённого сволочизма и жадности; ни то из-за того, что решила, что «им сколько не дай всё равно будет мало» — хотя со жратвой у семейства Никишиных было более чем хорошо! — уж она-то, Тамара, знает!
В общем, дверь сломали; вошли — и тут бабка с семейством кинулась на них с холодным оружием! — с топорами и ножами. Где там! — доходяги хоть и еле держались на ногах, но были с откуда-то взявшимся автоматом. И, не раздумывая, тут же всех и… не то чтобы сразу, — вот, Зина, она раненая была, видите? — я её перевязывала. Но она к утру тоже отошла.
Она слышала — они, мужчины — их немного было, человека четыре, — сначала испугались, что нашумели, что на Пригорке их услышат! — но потом поговорили и решили, что если приедут их убивать, — то так тому и быть!
Но никто не приехал. Тогда они обыскали дом; взяли всё съестное, что нашли; и всю тёплую одежду — и ушли. Она, Тамара, с детьми отсиживалась во втором, «тайном» погребе бабки — через то и спаслись. Впрочем, и сами грабители, видать, не ставили себе задачей непременно всех убить; вон — и Зину добивать не стали; а стреляли только потому, что им сопротивление оказали. Забрали продукты — и ушли. Куда? Да откуда ж она знает; наверное в лес. Лыжи взяли, да, были в доме лыжи — и ещё вон, сервант разгромили, выдернули из него заднюю стенку. Судя по тому, что обрезки вон; да ремни — сделали себе снегоступы. Вот и всё…
Владимир вздохнул. Вот и кончилась династия Озерских «мироедов» Никишиных. Как говорят? — «Кому война, а кому мать родна» — вот для бабки Никишиной с семейством все передряги последнего года были только в плюс. И продукты, и самогон, и молоко, и вещи, — бабка поднимала на всём; отнюдь не бедствуя на фоне всеобщей голодовки. Значимо было и то, что её внук; «унук» как она выражалась, был в хроновской дружине, и не из последних там. Осуществлял, так сказать, «силовое прикрытие» бабкиных коммерческих операций. Во всяком случае «наезжать» на бабку никто не рисковал; и долги ей отдавали исправно — «унук» за этим следил.
Вот так вот, в два дня, и кончилась «династия Никишиных», если не считать пары малолетних ребятишек.
Преследовать мародёров, давно ушедших в лес, да ещё с автоматом, Владимир признал нецелесообразным. Сюда они больше не вернутся; а что случилось — то случилось. Нечего было своим богатством светить.
— Детей можете в бывший дом старосты отвести, я поговорю с Галей, — сказал Владимир приживалке Никишиных, но та замотала головой:
— Пусть остаются. Раз у них так сложилось. Что уж, я свою дочку кормить буду — и их не накормлю? Разрешите мне только здесь, в доме, остаться.
Владимир кивнул; а за его спиной, там, где в дом понабилось уже деревенских, кто-то несогласно шепнул:
— Да кто она такая, чтобы здеся жить-то? В таких хоромах! Бродяжка она и есть бродяжка, и нечего ей…
Владимир обернулся, отыскивая взглядом, кто это такой тут «умный», но все стояли, опустив глаза под его строгим взглядом. Смотри-ка! — подумал он, — Вот, уже разделение на касты пошло, на сорта людей: на «коренных» и на «пеонов». Обнаглели совсем…
И потому громко, чтоб все слышали, сказал Тамаре:
— Да, оставайтесь. Дом за вами останется, раз так сложилось. Потом Хорь, может быть ещё кого-нибудь к вам подселит. Там видно будет.
— При Хронове такой ерунды не было! — чтоб ночью в дома вламываться! Эх, — нова власть!.. — послышалось опять за спиной; и он резко обернулся. Опять все стоят — в пол смотрят; только что у этой клуши, у которой в доме вчера отрядовца застрелили, да она ещё «за одеяла» истерику устраивала, колышется её жабий бурдюк под подбородком. Эх, люди. Это уже не люди — это скоты какие-то! А скажи им — обидятся. Как же быстро некоторые оскотиниваются. Не все, впрочем, — вот, Галя, чужую девочку ценой огромного риска спасла. И эта, Тамара, тоже — и свою дочку сберегла, и Никишинских деток. Люди, — они разные. Просто в экстриме всё у них обостряется — и хорошее, и плохое.
Вышли на улицу, — продышаться. В доме пахло кровью, смертью.
Стал прикидывать, что делать с телами. Наверное, надо их все же завернуть — и туда же, на Слонопотаме — к Пригорку, в траншеи. Завтра Отец Андрей устроит отпевание; и состоятся эти грандиозные похороны. Самые грандиозные в истории маленького Озерья.
Оглядел толпящихся вокруг озерцев. Да, такие вещи могут и повторяться…
— Вот что! — сказал, — Я с Хорем поговорю, — думаю, поставят тут, в деревне, постоянный вооружённый пост, типа «группы быстрого реагирования». В той же бывшей конторе, к примеру — печка там есть… Чтобы ни у кого соблазна не возникало впредь. Трупы мы заберём… Кстати, Хронова из той клоаки выдернули?.. Нет?.. Я так и думал. Ты. Да, ты! — он указал пальцем на тётку с жабьей шеей, — Вместе со своим семейством займитесь этим. Чтоб через двадцать минут он лежал возле конторы. Ну! Время пошло.
В толпе кто-то злорадно хихикнул.
— А што мы-та?.. — заныла дряблая толстуха, — Што, чуть что, сразу мы-та…
Тут что-то Владимира немного «сорвало» — видимо, сказались волнения последних дней и недосып этой ночью. Рявкнул, лапая кобуру:
— Потому что я так сказал, шкура!!!
Толик одобрительно крякнул, перехватывая поудобнее пулемёт; Элеонора озабоченно только произнесла:
— Вовка, Вовка… Ну их, не нервничай ты так!
Вообще это оказалось действенно, — через мгновение жирнуха со своим семейством уже трусила к конторе. Вот, видимо так с некоторым только и можно! — подумал Владимир, оглядывая собравшихся.
Что-то привлекло его внимание.
Он всмотрелся пристальней.
Обратили на себя его внимание валенки на одном из мужчин, — слишком в возрасте, чтобы входить в хроновскую дружину; но и не могущего ещё называться стариком.
Не просто валенки! — валенки-то были на некоторых, разной степени изношенности, — нет, это были особенные валенки. Раньше чисто белые, высокие, аккуратно подшитые резиной; а главное — с красиво вышитым бисером узором на голяшках. Где-то он уже такие видел…