Читать книгу «"Фантастика 2025-119". Компиляция. Книги 1-20» онлайн.
Один, один только БМП остался! — но даже в этом случае как минимум можно было ещё «свести вничью» — под сильным волевым командованием. Однако Хотон не был ни сильным, ни волевым командиром; он был лишь «военспецем»; да и то, заменявшим отсутствующий боевой опыт книжными познаниями; а тот, кто был и сильным, и волевым — Гришка, Григорий Данилович, за год было сделавший небывалую карьеру от слесаря-автомеханика до главы района, сейчас лежал застреленный, и раздавленный колёсами этого невесть откуда взявшегося бронированного монстра. А его заместитель Макс затерялся где-то ни то в рядах атакующих Пригорок, ни то среди отставших в окопах. Нечего и говорить, что Харон, Хрон в просторечии, Витька Хронов, ну никак не готов был взять на себя командование в столь острой ситуации — сейчас, выставив ствол маузера, он ошалело выглядывал из-за угла церкви: чёрт побери, что ж это творится??
И Хотон… Хотон, оглядевшись вокруг; увидя, как бестолково перебегают, мечутся бойцы; ведя беспорядочный огонь то в окна церкви, то в окна и двери жилого двухэтажного дома — откуда тоже постреливали; как бесцельно крутится по площадке БМП, шаря по сторонам стволами; видя, что обороняющиеся отнюдь не собираются сдаваться; а с тыла слышны непрерывные пулемётные очереди и рык мотора, перебиваемые воем уже вражеской сирены, не принял командование на себя, не организовал круговую оборону, не приказал БМП сдать назад, к окопам; и расстрелять из крупнокалиберного пулемёта эту невесть откуда взявшуюся бронированную неприятность, — а стал сползать вбок, вбок… туда, где тоже были окопы, окаймлявшие Пригорок почти по всему периметру; но где проход не продавила БМП и окопы были нетронутые, с присыпанным белоснежным снежком брустверами. Да ну их к чёрту!! Что-то непонятное творится! Откуда этот монстр взялся; что за люди; откуда такой боезапас, что они почти непрерывно шьют из пулемётов, раз за разом лупят из РПГ!.. Да ну их нахер; он, Хотон, тут кто?? «Комиссар из Центра», — из Центра, на который тут, в районе, все плевать хотели. Ну, пробился всё же, заимел кой-какой авторитет; да… но… нет, можно бы, конечно… под себя, да… да целый район!.. но, блядь, если б не этот наезд непонятно кого с тыла! Неееет; «район под себя» — это одно; но рисковать из-за этого шкурой — ну его нахуй!!
И, с такими мыслями, закинув свой навороченный автомат — буллпап! да с планками Пикаттини; с целеуказателем и каллиматором! — он быстро пополз, вжимаясь в землю, к окопам, что были пока вне досягаемости огня и этого монстра; и откуда явно ушли уже, если и были там, защитники Пригорка. Ну их к чёрту!! Там, в окопах, можно будет отсидеться, пока ситуация не прояснится; а то и, случись совсем негативное развитие — он и такого теперь не исключал! — можно будет дёрнуть к деревне… Да, по целине, конечно; и кольев-проволок-заграждений там, наверняка, намотано не меньше, чем там, где они, со стороны кладбища, прорвались; — ну да и чёрт с ними, пока они тут, возле самой церкви, застряли, — стало быть отвлекают! — можно будет… Ещё не хватало ему тут, за местные мелкие интересы свою голову подставлять! — он, Хотон, себя слишком ценит!..
И он полз, полз; не обращая внимания на хрип рации из кармана разгрузки — а связь с «коробочкой — 2», сейчас крутившейся перед церковью, была только у него, и у мёртвого и раздавленного теперь Гришки! А рация хрипела, звала, в бешенстве проклинала:
— «Первый, первый, бля, я «Коробка — два!» Первый, чтоб вам, суки рваные, хули вы там все позалегли?? … хрррр… …что творится, нах; хуле вы лежите — Григорий! Пошли пехоту на зачистку этого дома; в церкву пошли!! Ведь кинут же щас опять что-нибудь мне на крышу; хули вы разлеглись?? Хрр…. Гриша, Хотон, я «Коробка — два»… Почему «Коробка — один» не отвечает; что там за стрельба; почему не подтягиваетесь?? Хрррр… Гриша, Хотон!!.. Блядь, козлы; зачем мы с вами только связались, с пидорасами!.».
Да пошли они все в задницу! — Хотон полз не оглядываясь; и не слышал, конечно, как, срывая голос, стараясь перекричать выстрелы и сирену, из-за угла церкви кричал ему вслед Макс:
— Хотон, паскуда, ты куда??! Куда, поганец??? Сто-ой! Свяжись с «Коробкой», сука!! Дай рацию, падла; куда ты?!.. Хото-о-он!!! Ааааааа, сука, сволочь! — получи!!!!
Окончательно поняв, что Хотон или не слышит, или не желает его слышать; и видя, что тот трусливо бежит с поля боя; Макс с перекошенным ненавистью лицом вскинул автомат, и, поймав в прицел шустро уползающего бывшего своего товарища и собутыльника, «военспеца» и «комиссара из центра», даванул на спуск. Длинная очередь парой пуль сначала взметнула снег слева от дезертирующего, а потом упёрлась в его бок, сотряся его сильной, «окончательной» дрожью. Пули 5.45 вошли в левый бок от нижнего ребра, и прошли наискосок через всю грудную клетку, меняя траекторию, кувыркаясь, пронизывая сердце и лёгкие; рикошетя от рёбер, превращая в кровавый фарш то, что только что было внутренностями Хотона. Тот замер, уткнувшись лицом в снег.
А на площадке перед церковью происходило то, что и происходит всегда, когда подразделение, сколь угодно хорошо вооружённое и экипированное, при любой огневой поддержке; но лишённое внятного командования, и не имеющее сильной мотивации к победе, попадает в ситуацию, выйти из которой можно только проявив отвагу; или то, что называется «отвязностью»: то отчаянно-весёлое пренебрежение к смерти, которое всегда и делает просто вооружённого человека Воином, — и оказывается неготовым к такому повороту событий!
Затихшие было под огнём пулемёта БМП обороняющиеся постепенно, видимо, воспрянули; перегруппировались, — и на БМП и залёгших за ним отрядовцев обрушился опять пусть не массированный и даже не частый, но меткий, не дающий поднять головы огонь. При этом стрелявшие ловко уклонялись от тупой дуэли, — не показываясь дважды в одном окне, — выстрелив, сразу прятались. Теперь БМП, вместо того, чтобы надёжно, пользуясь подавляющей огневой мощью, расстрелять сопротивление, просто бестолково прошивал из пулемёта пустые дверные и оконные пролёты, не имея возможности накрыть очередью исчезающих словно тени обороняющихся. А способные прикрыть БМП частым автоматным огнём отрядовцы; вернее, их остатки, только тупо лежали, прячась за силуэтом машины от летящих в них пуль и картечи. Снизу же Пригорка слышался нарастающий, пугающий рык мотора, — там бронированный, но слишком тяжёлый монстр пытался вскарабкаться наверх и тоже принять участие в финальном акте драмы.
Всё начиналось так, в общем, хорошо; а теперь складывалось совсем плохо… Поелозив по площадке, превратив её в месиво грязи пополам со снегом; так и не дождавшись ответа по рации, БМП стала сдавать задом к углу церкви; ровно по своему же прежнему следу. Отрядовцы, на которых стала наползать кормой БМП, не рискуя просто отступить, чтобы не попасть опять под затихший было пулемётный шквал колёсного монстра, стали, матерясь, расползаться в стороны. Несколько человек, пригибаясь, вдоль задней стены церкви, рвануло за угол; и там дальше, к входу в церковь; откуда еле слышно теперь — когда, наконец-то, выключилась сирена, через выбитые стёкла сейчас доносились некие хоровые песнопения…
А дальше случилось страшное. Как только корма БМП стала мало-помалу выползать из-за угла церкви, собираясь, огрызаясь огнём, ползти назад, сдавать задом — в зад БМП, в корму, в люки для десанта, ударила гранта РПГ! Грохнула, взрываясь; пробив дыру в одном из люков и выбив в сторону другой, убив находившихся внутри водителя и стрелка… Кроме того, тут же на крышу машины кто-то из исклёванного пулями окна колокольни метнул горящую бутылку, — и та лопнула, растекаясь чадящим сизо-красным пламенем.
Пара человек в панике метнулась назад, с Пригорка — снизу опять длиннющей очередью разразился пулемёт; пули защёлкали о стену церкви, зарикошетили от корпуса уже горящей, ставшей беззащитной БМП, — они шарахнулись назад, а кто-то успел спрыгнуть в окоп. Паника становилась всеобщей.
Из дверей кирпичного дома стали выскакивать люди; падая, перекатываясь с разной степени сноровки, стали охватывать отрядовцев с флангов, обходя церковь слева и справа.
Макс хотел заорать «- Отходим!», — но куда отходить-то, не под пулемёт же рычащего у подножия Пригорка монстра? — и он, уже не командуя, а просто стремясь спасти свою жизнь, так же, как только что пытался сделать застреленный им в спину Хотон, уже не пополз, а побежал влево от церкви, к окопам, к склону Пригорка, стремясь спастись любой ценой — и пошли они все к чёртовой матери: и оставшийся у подножия Пригорка вроде бы как раненый со слов Хотона Гришка, и только что пристреленный им сам Хотон, и дурак и сволочь Хронов; и все они — эти озерские дебилы, из-за которых, и из-за тупого ослиного упрямства Гришки, они, никоновские отрядовцы, и влипли в этот блудняк! Пошли они нах!!..
Он бежал изо всех сил, перепрыгнул через тело Хотона, и вскоре спрыгнул в окоп. Теперь пробежать по окопу, выскочить ниже — там с самого верха, от церкви уже не достанут! — и, через поле — к деревне! Благо что на Пригорок и окрестности стали опускаться сизые зимние сумерки. Уйти с пригорка, из-под обстрела — а там посмотрим!
Несколько бойцов бросились бежать вслед за своим командиром, не обращая внимание на стоны и крики о помощи нескольких раненых товарищей; и все они успели спрыгнуть в окоп и спастись; до того, как несколькими щедрыми очередями от жилого дома некто ясно дал понять остальным, что туда путь отступления отрезан! В быстро опускавшихся сумерках во дворе перед церковью и домом начались метания, — через некоторое время уже было трудно понять, кто бежит, куда, и чей он. Началась рукопашная схватка. Девушки-коммунарки, как их называл Вовчик, «спецназ общины», только что с ужасом и отчаянием стоявшие на коленях перед телом убитой Насти, с яростью стремились отомстить. Во дворе, у стены церкви; под протяжное пение старушечьими голосами, доносившееся из разбитых окон церкви, в сумерках завязалась кровавая круговерть рукопашной схватки; самой яростной, какая только бывает между теми, кто полгода ещё назад бок о бок работал в поле, делился водой, пытался ухаживать, или с той или иной степенью благосклонности принимал ухаживания.
РАЗГРОМ
На Пригорок быстро опускались сумерки. Витька Хронов только что расстрелял очередную обойму из маузера по окнам дома; проклиная Аркашу, подогнавшего некачественный пистолет — теперь каждый второй патрон клинил. Проклиная себя, — что не взял автомат: он ведь предполагал, что под защитой брони и пушки БМП это будет уже не штурм, а просто спецоперация; зачистка, так сказать; а командир должен руководить, а не лезть с автоматом как простой боец! Проклиная себя, — что не сказался больным или ещё как не зашарил от этой, мать её, «спецоперации», — и хер бы на рейтинг, и на то, чо там скажет Хозяин, — в конце концов можно было бы и удрать обратно в Мувск! Всё лучше, чем подыхать тут! Проклиная свою судьбу, — зачем он, умный и красивый парень, вообще оказался в этой засраной деревне и сейчас, с этим ископаемым куском металла в руках, которому место в музее или на свалке, ожидает, что вот-вот в него ляпнет чья-нибудь пуля!..
Он затолкал в магазин маузера патроны из очередной обоймы, и заозирался. Вокруг метались какие-то тени, слышались яростные выкрики; изредка щёлкали выстрелы. Кто, зачем?? Где пацаны? Кто-то побежал, казалось, прямо на него, и Харон заполошно выстрелил в сумеречный силуэт, — и тут же осознал: кажись, это был кто-то из никоновских; или, кажись, это был Вяленый, электрик-электронщик… ну и хер с ним! Пора сваливать! — понять бы только в какую сторону!..
И тут у него внутри от леденящего ужаса как будто что-то лопнуло: он услышал совсем недалеко, там, где несколько фигур столпились, и ни то били кого-то, ни то, наоборот, растаскивали свалку, — там послышался такой знакомый, звенящий голос, который ни раз и ни два уже заставлял его просыпаться в Озерье в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем. Вспоминая который, он старался в Озерье не ночевать два раза подряд в одном доме. Чтобы никогда не слышать этот голос, он, собственно, в значительной степени и был сегодня на Пригорке, стремясь найти, отыскать его обладательницу — и просто и незатейливо, не гумясь и не затягивая, а быстро и наверняка — расстрелять её из этого вот маузера! Звенящий голос Адельки, подруги убитого Ильи Лагутина:
— Девки, где Хронов?? Где Витька, я спрашиваю?? Кто видел?? Найдёте его — не трогайте, богом заклинаю; прокляну!! Он — мой!!!
Звенящая пустота образовалась внутри Витьки; и он, уже не раздумывая и не выбирая, развернулся и бросился со всех ног туда, назад, вниз с Пригорка, через проутюженные БМП окопы, через смятые колья и проволоку с верёвками; где ворочался огромный угловатый монстр, теперь шаря по стенам церкви лучами фар. Кажется, в него стреляли, — он этого не заметил. Как на крыльях он перелетел через окопы; и, размахивая намертво зажатым в руке маузером, чудом не зацепившись за смятые колья и путаные верёвки в снегу, устремился прочь, прочь с Пригорка. По колее, потом по целине, забирая вправо — к спасительной деревне!
Как и положено «заградотряду», Артист, «подняв в атаку» всех, сам на Пригорок отнюдь не сунулся, а залёг поодаль, за отвороченным гусеницами БМП пластом слежавшегося снега, — и потому он видел всё. И как толпа стала втягиваться вслед за БМП на сам пригорок, к церкви; и как ворвался на сцену этот огромный монстр; как он расстрелял и перевернул Барс, проехавшись при этом и по телу Гришки; а затем выскочивший из этого мастадонта десант расстрелял из гранатомётов оставшийся у подножия Пригорка БМП. И, когда он, нещадно газуя, стал и сам ломиться наверх, при этом густо поливая окружающее пространство из бортовых пулемётов, Артист кристально чётко понял, что и эта компания также проиграна.
Вообще непонятно было что это за люди; может быть даже и какая-то «третья сила», решившая подмять под себя и тех и этих, — Артист не исключал ничего, — но фактически они сильно вписались за общину; и, судя по то вспыхивающей, то затихающей стрельбе на Пригорке, судя по тому, что там перестал басовито лупить крупнокалиберный пулемёт с БМП, а, напротив, стал подниматься вверх столб чёрного дыма — гришкиных отрядовцев и хроновских дружинников вкупе с приданными им в усиление бронесредствами там сейчас успешно перемалывали…
Вот так вот… Расклады в Озерье, судя по всему, резко поменяются…
Борис Андреевич спрятал пистолет, и, задом-задом, бочком-бочком, неумело, но старательно стал уползать с поля сражения. Не он один — ещё кто-то уползал, кажется, из Хроновских. Ишь ты, спрятался; под раненого, что ли закосил? Ну и чёрт с ним. Теперь главное убраться отсюда в Озерье — а там и думать будем, что дальше делать…
— Сдавайтесь! Сдавайтесь, сволочи! — кричали во дворе перед церковью, где сейчас и происходило основное действо. Хлопали одиночные выстрелы; коротко трещали очереди, слышались ругательства и звуки ударов — у атакующих, непривычных к настоящим-то, серьёзным, затяжным боевым действиям, тоже заканчивались патроны — порасстреляли все без толку по брустверам да окопам, пока прорывались наверх. А теперь проложившая путь БМП жирно чадила у стены церкви; а прежде организованный бой превратился в десяток разрозненных перестрелок и рукопашных схваток.
Лоер, он же прежде высокооплачиваемый мувский юрист Вениамин Львович Попрыгайло, вместе с кем-то из Хароновских пацанов, отступил на другую сторону церкви, туда, где был вход.
Бежать мимо горящего БМП к двухэтажному дому, откуда в основном-то густо и стреляли, и вступать там в рукопашную, как сделали несколько человек?.. Да идите вы к чёрту! — своя шкура дороже! Бежать назад по склону? — там ворочался, рыча, железный монстр, упорно пытаясь вскарабкаться на Пригорок, и грозящий пулемётами всему там живому, — нет, это не вариант! Несколько человек, да, вместе с Максом, рванули в другую сторону; напрямую в Озерье, через целину — вслед им стреляли с колокольни… Проклиная такое попадалово; проклиная Бориса Андреевича, которого что-то здесь как раз и не было видно; проклиная Гришку, не сумевшего организовать бой; проклиная так не вовремя ударивший в тыл броневик; а больше — проклиная это сумасшедшее время, когда образованный умный человек вынужден не зарабатывать своим умом и профессией, а только лишь чтоб не лишили пайки и не погнали на земляные работы вместе со всеми, метаться тут, бок о бок с молодыми дебилоидами, не умеющими ни двух слов связать, ни из автомата толком стрелять.