Я была так рада видеть его счастливым, но меня терзали сомнения – я переживала, как моя неожиданная беременность скажется на нашем браке. Это должно было быть наше время, только для нас двоих. Мне хотелось быть красивой для него; но вместо этого мой дебют в качестве невесты Элвиса будет испорчен огромным животом, круглым лицом и опухшими ногами.
Я считала, что чем меньше людей будут говорить о том, как я выгляжу беременной, тем лучше. Я была твердо намерена доказать всем, что при беременности совершенно не обязательно толстеть. Я хотела оспорить убеждение Элвиса, что женщины используют беременность как оправдание, чтобы запустить себя. И хотя врач сказал, что набрать десяток килограммов – вполне нормально, я тут же взяла себя в руки и похудела со своих пятидесяти килограммов до сорока пяти. В следующие четыре месяца я набрала всего два килограмма, а к самим родам – еще всего лишь четыре. У меня был всего один полноценный прием пищи в день, а перекусывала я яблоками и вареными яйцами; я хвалила себя, что ни разу не почувствовала нужды в одежде для беременных. Доктор посоветовал мне не только принимать комплекс витаминов, но и увеличить потребление молочных продуктов. Но я была самовлюбленной и закрыла глаза на инструкции врача; наоборот, я сократила потребление молочных продуктов. Я не хотела потолстеть и заработать растяжки. В качестве дополнительной меры предосторожности я решила смазываться маслом какао следующие восемь месяцев.
Через несколько дней после того как я узнала, что беременна, мы уехали из Мемфиса в Лос-Анджелес, где Элвису предстояло приступить к съемкам нового фильма, «Спидвей». Это была последняя поездка на нашем автобусе – потом мы его продали. Во время поездки Элвис и ребята отлично проводили время, в шутку дрались и разыгрывали друг друга. Я играла роль фотографа, постоянно щелкая аппаратом. Но несмотря на то, что я улыбалась и смеялась вместе со всеми, я все еще питала неоднозначные чувства к своей беременности. Я хотела ребенка, просто не прямо сейчас.
Элвис крайне остро чувствовал перемены во мне. Он скучал по «искорке в глазах» его малышки, по ее «яркой улыбке». Наконец во Флагстаффе, штат Аризона, в маленьком придорожном отеле он усадил меня рядом и спросил:
– Как ты хочешь поступить, малышка?
Я не выдержала и разрыдалась.
– Я не знаю. Как я могу поступить?
– Как ты думаешь? – сказал он. – Я поддержу тебя, что бы ты ни решила.
Я тут же поняла, на что он намекает. Он предоставил решение мне.
– Это наш ребенок, – сказала я, всхлипывая. – Я не смогла бы с этим жить, и ты не смог бы.
Он ничего не сказал, просто одобрительно улыбнулся. Он крепко обнял меня, а я продолжила рыдать у него на груди. Я и он, связанные любовью, всем сердцем приняли наше новое маленькое создание.
33
Семейка Пресли!
Когда я впервые почувствовала, как малыш двигается у меня в животе, я вдруг поняла, какое это счастье – носить нашего ребенка. Я снова начала улыбаться, когда Элвис нежно положил руку на мой слегка раздувшийся живот и сказал:
– Как же такое маленькое создание может носить в себе другого малыша?
Беременность сближала нас. Элвис каждый день звонил мне из студии – просто чтобы поздороваться и убедиться, что у меня все хорошо. Именно из-за ребенка мы решили купить дом в Лос-Анджелесе, а не продолжать снимать его, как раньше. Пока Элвис был на съемках, я искала подходящие нам дома в Беверли-Хиллс и Бель-Эйре.
Позже той осенью, когда мы были в Аризоне на съемках фильма «Держись подальше, Джо», я увидела объявление в журнале «Вэраити» – на продажу был выставлен идеальный дом в Трусдейле, полностью обставленный, с тремя спальнями, гостевым домиком, бассейном и прекрасной охраной.
Я прилетела в Лос-Анджелес. Хозяином дома был видный земледелец, который недавно разошелся с женой. В доме имелся встроенный бар, антикварная мебель, коллекционные картины – совершенно не как в Рокка-Плейс, где каждая комната была отделана в соответствии со вкусом каждого сотрудника – разные ковры, разные цветовые гаммы, разные стили во всех комнатах. Увы, поскольку я старалась удовлетворить вкусы всей компании, результат можно назвать только архитектурным несварением. На этот раз в доме наконец-то все будет так, как нравится мне.
Как только Элвис вернулся из Аризоны, мы переехали в новый дом и начали готовить детскую для малыша. Я была невероятно счастлива, наша жизнь была прекрасной.
Естественно, я получила миллион советов, что я должна и не должна делать во время беременности. Бабушка, носительница глубоких южных суеверий, давала особенно много советов – говорила не зачесывать волосы назад, иначе ребенок будет задушен пуповиной. Еще она сказала, что нельзя долго стоять на ногах, иначе ноги опухнут и я больше не смогу ходить. Она переживала, как переживала бы на ее месте любая заботливая мать, и некоторые мои действия беспокоили ее особенно сильно. Я все еще занималась балетом, ездила на мотоцикле и на моем коне, Домино, вплоть до восьмого месяца беременности. Элвис был в восторге от того, что я ни в чем от него не отставала. Я по-прежнему удовлетворяла его и не оставляла его ни на день.
Потом до меня дошли слухи об Элвисе и Нэнси Синатре – те же слухи, что и когда я была в Германии: что она сходит по нему с ума и что у них страстный роман. В то время я была невероятно чувствительной, и мне ничего не стоило разрыдаться. Элвис утверждал, что я слишком остро реагирую из-за своего положения. Я согласилась. Когда я была на седьмом месяце, Нэнси позвонила и сказала, что хочет устроить мне праздник в честь будущего ребенка. Мы с ней не были близки, и мне показалось немного странным, что она вызывается делать такие вещи. Но Элвис убедил меня, что она просто такой человек и что мне не помешало бы узнать ее получше. Я согласилась на эту вечеринку на одном условии, которое предложил Полковник: все фото, сделанные в этот день, передаются лично мне в руки. Так никакие снимки не просочились бы в крупные журналы. Сам праздник в итоге удался на славу. Нэнси оказалась очень милой и услужливой. Она мне понравилась, и я решила не обращать внимания на слухи.
Жизнь – странная штука. Только набираешься уверенности, как вдруг что-то приходит и переворачивает все с ног на голову. Я была на втором этаже Грейсленда, когда Элвис вдруг попросил меня зайти к нему в кабинет, соединенный с моей гардеробной.
– Цилла, мне нужно время, чтобы подумать. Все идет как-то не так. Нам с тобой будет полезно сделать перерыв, разойтись на время. Немного побыть порознь.
Мне хотелось умереть. Я была на восьмом месяце и не верила собственным ушам. Это было похоже на злую шутку.
– Почему? Я что-то сделала не так?
– Ты ничего не сделала, детка. Ты не понимаешь. Дело не в тебе. Мне просто нужно разобраться в себе. Думаю, будет лучше, если мы возьмем небольшой перерыв.
Я молча на него посмотрела, вдруг почувствовав в себе новые силы. Если он может в такое время меня выгнать – значит, он меня не заслуживает. Я поднялась и сказала:
– Без проблем. Просто скажи, когда мне съезжать.
Я ушла в свою гардеробную и закрыла за собой дверь.
Я чувствовала полное оцепенение. Это был совсем не тот Элвис, которого я знала. Я инстинктивно отдалилась от него, стала холодной, подозрительной; мое сердце было разбито.