Читать книгу «Элвис и я / Elvis and Me. История любви Присциллы Пресли и короля рок-н-ролла» онлайн.
Путь туда лежал непростой. План был приведен в действие одним ранним утром, а точнее, ночью – в два часа десять минут, когда я, совсем сонная, ответила на звонок и услышала в трубке голос Элвиса. Он, судя по всему, был в отличном настроении. Шутя и посмеиваясь, он рассказал мне, что RCA послали ему какие-то ужасные демоверсии песен для его следующего фильма.
– Вот слушаю я их, детка, и не верю своим ушам. Просто хочется смеяться, потому что, если я не буду смеяться, я начну плакать.
Я сочувственно усмехнулась, но я слышала грусть в его голосе. Потом он мягко сказал:
– Малышка, я хочу, чтобы ты приехала сюда на Рождество. Мне не важно, как ты это организуешь, что ты будешь говорить родителям, я со всем соглашусь, лишь бы они тебя отпустили.
Трясущейся рукой я положила трубку. Я не могла представить, чтобы родители снова разрешили мне уехать, особенно в Рождество, но я никак не могла его подвести.
После пары дней тихого избегания этой темы я как бы невзначай упомянула просьбу Элвиса в разговоре с мамой.
– Ни в коем случае, – отрезала она. – Даже не обсуждается. Рождество – семейный праздник. Так было всегда, и меняться это не будет, даже ради Элвиса Пресли.
Но я не сдавалась. Мою бедную маму разрывало, она хотела и осуществить мечту дочери, и поступить правильно, как следует родителям.
– Когда же это наконец кончится… – сморщившись, пробормотала она. В конце концов она согласилась обсудить это с папой.
Это был переломный момент.
И снова мольбы. И снова обещания.
Через месяц я сидела в самолете, направляющемся в Соединенные Штаты. Элвис попросил Вернона и Ди встретить меня в аэропорту Ла-Гуардия в Нью-Йорке и проводить до Мемфиса, потому что он не хотел, чтобы я ездила одна.
К тому моменту, как мы прибыли в Мемфис, я чувствовала себя одновременно измученной и воодушевленной. Мы отправились в дом Вернона на Эрмитаж-драйв, неподалеку от Грейсленда. Элвис оставил четкие указания, согласно которым провезти меня через ворота особняка мог только он.
Он позвонил через несколько минут после нашего прибытия. Его отец передал мне трубку. Не успела я и двух слов сказать, как Элвис выпалил, что уже едет сюда. Через несколько минут дверь распахнулась, и я оказалась в его объятиях.
Грейсленд оказался именно таким, каким Элвис его описывал. Передний участок был украшен рождественским вертепом, а белые колонны поместья светились, обмотанные праздничными огоньками. Это было чуть ли не самое прекрасное, что я когда-либо видела.
В самом поместье была толпа друзей и родственников Элвиса, и все они встали, чтобы меня поприветствовать. Мне было спокойно и комфортно, когда он всем меня представлял, потому что с некоторыми его друзьями я познакомилась во время своей поездки в Лос-Анджелес.
Затем Элвис сказал:
– Цилла, тут кое-кто особенный очень ждет встречи с тобой.
Он улыбнулся и повел меня на второй этаж; там он открыл дверь в комнату бабушки.
– Хвостик, – позвал он. – Смотри, кто к нам приехал. Это малышка Цилла. Хвостик, она проделала большой путь, чтобы немного с нами поигать.
Имитация детского лепета, вроде «поигать», была для Элвиса способом проявлять нежность. Они так общались с матерью, поэтому Элвис использовал детские словечки с близкими людьми. Ноги, например, назывались «нофками»; молоко – «маако»; зубы – «зюбки»; любит – «юбит»; маленький – «маинький». В особо нежные моменты он переходил на речь в третьем лице: «Онь юбит ее, оня юбит его».
Хвостик улыбнулась и поприветствовала меня своим мягким голосом:
– Бог ты мой, девонька, долго же ты до нас добиралась.
Она сидела в очень мягком кресле с высокой спинкой. Я наклонилась к ней, она обняла меня и похлопала по спине. Я была очень рада, что Хвостик выглядит хорошо; ее волосы, некогда полностью седые, сейчас были естественного темно-каштанового цвета. И я заметила, что она уже была не такой худой, как в Германии. В доме 14 на Гетештрассе Хвостик управляла безумным домом, где жизнь била ключом, а в Грейсленде скрывалась в своей комнате.
Элвис оставил нас наедине; я видела, что ее что-то беспокоит, и спросила:
– Бабушка, как вы поживаете?
Она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на кружевной платочек у нее на коленях.
– Не знаю, милая. Волнуюсь из-за Элвиса и Вернона. Элвис все расстраивается из-за папиной свадьбы. – Вернон и Ди поженились годом раньше. – Он теперь почти не бывает в Грейсленде, и его папа волнуется. Больно смотреть, как они расстраиваются, господи боже… А Элвис ведь не пошел на их свадьбу. Он старается, но стоит ей прийти – так он сразу встает и уходит из комнаты. Не знаю, примет ли он когда-нибудь их брак.
Она потянулась к нюхательному табаку. Эту милую привычку она старалась держать в секрете.
– Но я не хочу, чтобы ты из-за этого переживала, – продолжила она. – Ты иди, веселись с Элвисом. Ты сейчас нужна нашему мальчику.