— Может, это делает меня хуёвым человеком для остальных, но я хочу тебя себе, — продолжает Аслан. — Такой… какая ты есть. С недостатками и плюсами. Потому что для меня это никогда не было проблемой, если ты помнишь.
— Ты поступаешь, как мудак, — понижаю тон. — Ещё и потому, что я замужем… У меня семья.
— Да я, блядь, в курсе.
— Гончаровы слишком много сделали для меня. Особенно Николай Иванович.
— Он не меценат, Алина, — говорит Аслан без тени веселья.
— А кто?
В воздухе повисает ответ — невидимый и тяжёлый. Его вес способен раздавить эту комнату и налаженные семейные отношения. Как мошку. Одним хлопком. Но я хочу обо всём узнать.
— Банкротство компании твоего отца — удобная схема для отмывания денег, — поясняет Тахаев. — Через счета продолжают проходить средства, оформленные как выплаты старым кредиторам, долг по аренде и налоговые компенсации. Не причисляй его к лику святых — дядя Коля тоже имеет с тебя выгоду. Считай, что таким образом ты компенсировала ему… определённые неудобства.
Я широко распахиваю глаза. Кончики пальцев покалывает, а пульс гулко отдаётся в ушах. Не то чтобы это стало для меня откровением — после смерти отца я полностью оградилась от проблем, связанных с его бизнесом, — но это определённо пошатывает образ Гончарова.
Это пошатывает абсолютно всё. Делая почву под ногами совершенно неустойчивой и вязкой.
— Я перенёс свадьбу ещё вчера, — произносит Аслан. — Вне зависимости от твоего ответа её не будет. Не всем гостям об этом сообщили, но сначала я еще раз хотел услышать подтверждение того, что ты говорила тогда в доме. Потому что своим неоднозначным поведением ты меня расшатываешь.
— Что именно подтвердить? Что ты мне нужен?
Следует кивок, в котором читается непоколебимое упрямство.
— Я и забыла, что все гении такие тормозы… Ты. Мне. Нужен, — медленно растягиваю слова. — Это не просто сиюминутная фраза. Я нуждаюсь в тебе с тех самых пор, как ты улетел.
После того как мускул дёргается на лице, на губах напротив появляется кривоватая улыбка. Весь наш разговор — сплошное испытание для терпения. И для выдержки.
— Я тоже не стал другим. Возможно, в чём-то подхожу тебе меньше, чем твой муж, — разводит руками Аслан. — Где-то недотягиваю. Я по-прежнему много задротничаю за ноутбуком, всё так же не разбираюсь в одежде и ношу то, что первое попадётся под руку. Но я всё ещё тот, кто тебя не разлюбил.
— А минусы будут? — растерянно посмеиваюсь. — Потому что я теку уже после первого предложения.
— Тоже не думаю, что это минус.
Пальцы сами цепляются за чёрную толстовку, как за единственную точку опоры в этом чокнутом мире, где всё летит к чертям быстрее, чем я успеваю осознать. Самое главное — пока я держусь за него, кажется, что ещё не всё потеряно.
Отмена свадьбы, разрыв с Владом, сплетни, осуждение, Ами… Это единственное, что сейчас остаётся для меня стабильным.
— Подарки не получишь, — шепчу, вставая на носочки. — Мой — точно.
— Без проблем, — сообщает Аслан. — Я возьму сам.
В палату кто-то входит — времени в обрез. Нужно решиться. Убрать сомнения. Пережить. Прыгнуть в бездну вместе.
Сердце врезается рёбра.
Лёгкий трепет в животе превращается в бурю.
Аслан сжимает мой подбородок и наклоняется ниже — давит губами и языком, впечатывая в меня поцелуй, от которого перехватывает дыхание.
Вкус жгучий, нетерпеливый, с каплей агрессии, только сильнее разжигающей возбуждение.
Тело откликается мгновенно. Кожа горит под его прикосновениями, будто он оставляет ожог на каждом сантиметре. На животе, груди и бедрах. На всех местах, куда он прикасается, ставя на мне знак.
Дрожь пробегает по спине, а между ног нарастает влажное, нестерпимое напряжение. Губы прижимаются к моим с особой жадностью, и после короткого столкновения зубами язык проникает глубоко и требовательно, будто хочет забрать всё, что во мне есть. Всё — до последней капли.
Каждый вздох, каждый стон, каждый звук — только усиливает желание сдаться. И я не делаю ничего, чтобы этому сопротивляться.