Они остались позади. И я услышал:
— Ну, и ладно. Пошли дальше. Я чувствую, бесовское здесь место. Работы хватит…
Хотел бы я знать, где еще они нашли подобное же место!
«Арафраэль!»
«Здесь. Давно. Смотрю…»
«Мне ее не остановить».
«Это неправда. Ты можешь. И ты остановишь».
«Я не прикоснусь к нему!»
«Да, ты слишком хорошо его спрятал! Что, обидно теперь доставать?»
«Нет. Не обидно. Но… если я достану его…»
«Правильно. Пославший их об этом узнает».
«А ты? Ты ничего не можешь сделать?»
«Против Белого Христа я бессилен, и ты это знаешь. Здесь было последнее место, где мы нашли приют — благодаря тебе. Если оно погибнет, то падем и мы».
Голос у моего собеседника спокоен и ровен — духи не умеют говорить иначе. Даже перед лицом собственной гибели. Впрочем, я до сих пор не знаю, страшит ли она их и что ожидает это племя за порогом их странного земного бытия.
«Так что же делать? Они убивают тех малых, что остались в домах, доверившись мне!»
«То же, что делал и всегда. Один. За всех. Противу всех!»
«Вот уж не знал, что духи знают стихи Цветаевой!» — невольно удивился я.
«А что ж вэтом такого — она ведь давно одна из нас… В Свет ее не взяли, но и Огонь она тоже не заслужила… В общем, или ты достанешь его — или нам конец. Тебе тоже. А если Это случится — кто в Последний Час отроет спрятанное тобой сокровище?»
Я умолк. Возразить на последний аргумент Арафраэля, казалось мне, нечего. И все же надо попытаться…
Неужели ты боишься, ты, от одного имени которого трепетали гордые киевские властители?..
Нет, я должен ее остановить! И пусть никто не в силах предугадать исход схватки. Быть может, Изгоняющая возьмет верх — и тогда тщательно укрытое в болотных мхах сокровище бесполезно и бесцельно проваляется в тайнике еще незнамо сколько столетий, до тех пор, пока не высохнет топь. Все так, но если я не вмешаюсь, эта безумная монашка перебьет всех до единого домовых, банников, овинников, запечников, гуменников, полевых, кикимор и прочих, а потом возьмется за леших с водяными, закончив свой «дранг нах остен» Арафраэлем и его сородичами. И потому я не мог больше мешкать.
«Арафраэль!»
«Ты решился».
«Решился. Доставь мне его. Видишь же, из деревни мне не уйти…»
«Они сразу же заметят меня. И могут связать. Лучше давай я тебя туда вмиг домчу. А уж дальше — ты сам».
«Хорошо! Действуй!»
Я потерял из виду Изгоняющую и ее спутника. Здесь, на дальнем конце деревни, куда эта пара еще не сунулась, не боясь солнечного света, из всех щелей выглядывали искаженные страхом лица. Лица тех, кого я поклялся защищать и оборонять. И теперь пришла пора исполнить клятву.
Мягко толкнула в спину упругая воздушная волна. Разогнавшись над полем, Арафраэль, дух Воздуха, осторожно подхватил меня — и замелькали, сливаясь в сплошной ковер, поля, узкие лесные языки, старые сенные сараи, серые от времени, и, наконец, сплошной, неразрывный лес. Черно-зеленые копья елей пробили легкомысленно шуршащую листву ольшаников и березняков — пройдет время и на этих местах воздвигнутся мрачные и торжественные еловые боры; серовато-бурые мшистые болота, темные замки густо заросших корабельными соснами островин; черные, прозрачные озера среди бескрайних моховых равнин. Сейчас, сейчас… вот уже и приметная раздвоенная береза на самом краю болотного поля…
Удар настиг нас внезапно — словно кинжал убийцы, что разит в темноте проулков, вырвавшись из-под черного, сливающегося с мраком плаща. Была ли это молитва той, что назвалась Ликой, или же она отбросила словесную шелуху и одна только ее Вера привела в действие могучие небесные легионы — мне не дано было узнать. Арафраэль вскрикнул — именно вскрикнул, словно тяжело раненный — в грудь навылет — человек. Мхи рванулись мне навстречу… и спасли, приняв на себя всю мощь земной смертельной тяги.
Лика, Изгоняющая, или как там ее звали на самом деле, дотя-нулась-таки до меня выкованным в горне Белого Христа незримым оружием.