Михаил отчаянно вздохнул:
— И откуда он там только вывернулся!
— Действительно! Откуда взяться преподавателю посреди коридора? В университете? Это же совершеннейшая нелепость!
— Издеваешься, да? — с подозрением покосился на меня Дашков.
— Восторгаюсь твоей непосредственности. Ну и что дальше?
— В общем, — он поморщился, — не очень красиво всё вышло. Он начал орать…
— Не верю.
— Ну, не сразу… Но слово за слово…
Чтобы спокойный, как удав, Бобров разорался — это ж как постараться надо! Впрочем, вспоминая тогдашнего Михаила…
Некоторое время мы молча таращились друг на друга.
— А ты не мог просто извиниться?
— Ну… не мог! Не мог в тот момент, понимаешь⁈ У меня вообще тогда с трудом получалось себя контролировать. Прорыв дара, считай, свежий совсем. Любая нестабильность… — он всплеснул руками. — Я от неожиданности ещё и жаром пыхнул! А потом как увидел, что у библиотечных книжек корешки обуглились, так из себя и вышел. Наговорил ему… всякого. Это как раз за неделю до твоего восстановления на экстерн случилось.
Понятно. И про Есению он ещё не знал, и про то, что Бобров — папаша её… да и контролировал себя не в пример хуже, чем к концу курса обучения.
— А я ведь припоминаю, были какие-то такие разговоры в преподавательской. Надо полагать, ему ты тоже папки подпалил?
Михаил вздохнул:
— Да не знаю я! Не помню! Но орали мы знатно, с трёх аудиторий публика повылазила поглазеть. Потом я, конечно, извинился… Но…
— Но осадочек остался, — подытожил я.
Дашков с отчаянием забегал по беседке:
— Илья, ты представь… Нет, ты только представь! Ка-а-ак я после этого явлюсь к нему просить руки и сердца дочери??? А?
— Нет, я верю, что ты можешь, — я изо всех сил старался не заржать, обидится ведь.
— Да он меня с лестницы спустит!
— И будет в своём праве.
— Вот!!! Не бежать же мне с ней, в конце-то концов⁈ Дикость какая-то. Средневековье!
— Знаешь, Миша, что меня в это ситуации больше всего радует?
— Радует? — Он аж остановился, руки на груди сердито сложил: — И что же?
— Да то, что, несмотря на всё твоё душевное расстройство, искрами ты с волос не сыплешь и ильиными огнями не трещишь. За такого человека не грех и попросить.
— Значит, поможешь?
— Да куда я денусь, раз обещал… Но ничего заранее не гарантирую!
17. Я СНОВА СВАХА
Как известно, дал слово — держись, а не давши — крепись. Крепиться было поздно, так что я приступил к пошаговому осуществлению плана сватовства. И для начала сходил к Хагену.