Ну а я за ней, куда ж ещё-то?
Прошли ещё один шлюз. Видимо, телефон находился в одной из комнат настроенного здания.
— Вам сюда. У нас через коммутатор связь. Там скажите номер или адрес, оне разберутся.
— Спасибо, душенька. Ты, как время будет, поспрошай меня в училище новом. Может, и подыщу тебе жениха-то? Коршун, меня все там знают.
— Хорошо. Обязательно приду. — Она опустила глазки. — Вы не думайте, я не гулящая! Я тут за печево отвечаю. Пирожные там и всё такое. Да и с моими кондициями в гулящие не берут.
Ишь, ты — скромница, ага. В вертепе этом. Свежо питание, да серится с трудом. А с другой стороны, может, она и правду говорит… Взял трубку с маленького чёрного аппарата.
— Коммутатор, соедините с деревней Карлук, — продиктовал номер. В трубке хрустнуло, несколько раз прогудело, и батин голос произнёс, — Слушаю!
— Алло, Алексей Аркадьевич?
Батя сразу напрягся и спросил весьма официально:
— Ваша светлость?
— А как же! Узнаёте завсегдатаев, — я подозревал, что кто-нибудь из местных приказчиков меня обязательно слушает, и надеялся, что батя поймёт. — А вопросец у меня к вам такой. Нам бы трёх девиц в заведение выслать. Порыжее.
— Айко, я так понимаю?
— Да-да, и тех двоих, помоложе, тоже. Попрошу срочно, князья ждут. Адрес запишите, — надиктовал. — И попрошу их одеться как на прием к императору!
— Будет исполнено в лучшем виде! — подыграл мне батя и трубку положил.
Ну всё, живём! Когда надо, батяня может исполнять вещи с чисто казацкой боевой скоростью.
Я вернулся в зал, сопровождаемый Аграфеной. Два раза чуть не сбился. Понастроят же катакомб! За нашим столиком всё было мирно, все сидели-общались и выпивали-закусывали. И ничего эта Огонь и нестрашная. Правильно я бармену сказал.
— Ну что, не скучали?
— Не-е, мы тут поспорили, — ухмыльнулся Петя, — что твоя провожатая всё-таки вынудит тебя облик принять. А ну как прижмёт любя, обычной мужеской силой и не вырвешься… Я бы точно не вырвался!
— Балабол ты, В… Стрелок! — Чуть по фамилии Витгенштейна не назвал. — Господа… и дама, — я чуть склонил голову, — к нам приближается кавалерия. Прям такая кавалерия, что у-ух! Такие дамочки…
Я глянул на Сокола, и он понимающе наклонил голову.
— Князья, а жёны ваши знают о дамочках этих? — язвительно осведомилась Огонь. Вот же не можно жить-то без того, чтоб норов стервозный показать, да? Или это извечная женская солидарность играет?
— О-о-о, это, как правильно сказал Герцог, такие специальные дамочки… — протянул Сокол. — И, кстати, наши жёны с ними отлично знакомы!
— Может быть, может быть… — не осталась в долгу Огонь. — Поверим на слово. А вот, кстати, и монголы.
В зал вошло пятеро здоровенных батыров. Круглые лица, толстенные шеи, национальные халаты. И во всём этом великолепии совершенно терялся сухонький дедушка, от которого тянуло ветреной стынью.
— Почуял что, Коршун? — Серго понял моё состояние первым.
— Дед. Вон тот дедок — главный, — негромко обозначил я, не поворачиваясь к монголам. Незачем им интерес наш выказывать. — И как бы не к двадцатке по силе близко. Очень силён. Можем не справиться.
— Тогда ждем кавалерию, — резюмировал Пётр. Потом помолчал и добавил: — А знаете, господа, я так рад, что с вами поехал. Таким живым себя чувствую!
— Главное, чтоб по итогам поездки мёртвым не чувствовать, — поддел Серго.
— Ах, этот незатейливый солдатский юморок! — не остался в долгу Витгенштейн.
— А вот и Уэльс, — негромко сказала Огонь.