— Что случилось?
Он вкратце описал ситуацию.
— Не там ты ищешь. На, я тебе из личных запасов дам, — я выдал бутылёк матушкиного успокоина.
— А можно в чай налить?
— Да без проблем! Даже лучше будет.
Я вышел в кают-компанию.
Папаша фон Ярроу сидел, обнимая себя руками, и, глядя в черноту иллюминатора, бормотал:
— Может быть, мы умерли? Наверняка умерли и попали в Хель, в этот скандинавский ад, где вечная ночь! Холодная тьма, в которой лишь изредка брезжут редкие огни…
Рядом стояла его жена и зябко куталась в шаль:
— Перестань! Что ты такое говоришь, Генрих?.. — но произносила она это таким голосом, словно и сама начинает верить в творящуюся вокруг мистику.
— Так! Папа, мама, я принёс вам тёплого чая, чтоб согреться! — Хаген бодро сунул чашки в руки родителей и следил, пока они всё не выпили.
— Мы умерли? — трагически спросил папаша, приживая к себе опустевшую кружку. — Скажи, сын, ты мне грезишься?
— Вряд ли, — Хаген забрал посуду и подхватил его под руку. — Пошли, тебя ждёт мягкая и тёплая постель. Вряд ли такое бывает в аду.
— Тоже верно, — согласился папаша фон Ярроу и пошёл.
Матушка побрела следом, не зная, что и думать.
Зато как они были рады проснуться утром, увидеть в окнах солнце, внизу — жёлто-зелёный осенний ковёр тайги, а в отдалении — приближающиеся причальные мачты воздушного порта. И город!
— Я вижу город! Многоэтажные здания! — почти по-детски воскликнул старый барон.
— А вы чего ожидали? — усмехнулся я. — Целое поле землянок, навроде сусличьих нор?
— Я… — он немного смущённо помялся, — откровенно говоря, не могу сказать наверняка. — Он потёр лоб и спросил: — Ваша светлость, я не говорил ли я ночью чего-нибудь…
— Чего?
— Чего-нибудь странного?
— Вряд ли.
— Но мне кажется, я помню…
— Полагаю, вам всё приснилось.
— Вы так думаете?
— Определённо, — уверил я и пошёл готовиться к выгрузке.
08. НЕМЦЫ, ОБОРОТНИ, ИМПЕРАТРИЦА…
Машину я подогнал к самой аппарели. И порадовался за себя, что догадался дойчам сказать про тёплые вещи. И всё равно госпожа Вильгельмина, высунув нос из тёплого нутра дирижабля, воскликнула:
— О майн Готт, как же холодно! — и принялась активно кутаться в меховое манто.
Ну холодно, конечно. Климат у нас такой, резко континентальный. Сентябрь уж кончается. Днём может и плюс двадцать быть, а ночью, к примеру — минус десять. Вон, иней на траве не весь сошёл, в тенях ещё беленьким отблёскивает.