Читать книгу «КОМ-7 (Казачий Особый Механизированный, часть 7)» онлайн.

Во-первых, я так понимаю, дойчи ещё не отошли от поражения во Второй Турецкой. Уж сколько лет прошло, а на форму русского офицера тут до сих пор косились. Но вслух ничего не говорили — не положено, орднунг унд дисциплин. Так и пусть их, взгляды на ворот не липнут. Думать могут, что хотят. Как говорил тот еврей в анекдоте: «Я вас умоляю, когда меня нет, они меня могут даже бить!» Вот если б кто чего-нить вслух вякнул, вот тогда… Но не случилось. Хотя Хаген с непривычки на такое отношение всё шашку лапал, да взглядом бешеным сверкал, пока я его не оборжал, «террибль сайбериан казак», тоже мне. Он как про «сибирского казака» услыхал, тоже давай хихикать. Ну, хоть успокоился.

Во-вторых, тесно. Прям оченно. После сибирских просторов, когда даже проулки шириной метров тридцать, шагать по улицам в три-четыре метра от тротуара до тротуара было неуютно. Тут же две телеги не разъедутся! И всё кажется, что каменные дома прям надвигаются, налазят друг на друга, аж дышать тесно.

Подойдя к знакомому дому, фон Ярроу, вроде, окончательно расслабился и в дверной колокольчик звонил уже уверенно. А открывшему молодому человеку представился, сильно удивив меня:

— Его светлость герцог Топплерский, с визитом. С сопровождением.

И всё это, чопорно задрав подбородок. Да ещё по-русски. Ага! Но слуга (или кто он там был?) провёл нас в прихожую и попросил обождать. По-русски, опять же, попросил. И исчез в глубине помещений.

Стоим ждём. Я впереди, Хаген позади. Через некоторое время по широкой центральной лестнице спустился пожилой дойч. Видимо, хозяин.

— Доброе утро. Чему обязаны визиту, ваша светлость? — тоже на неплохом русском. Видимо слуга, предупредил.

Я оглянулся на стоящего за моей спиной Хагена и решил — а, пашись оно конём! Я — казак, а казаки страшны импровизацией! Держись, дойч!

— Я хотел бы лично выразить неудовольствие тем фактом, что вы не прибыли на свадьбу моего вассала! Да и с рождением дочери поздравлений он тоже не дождался!

— Я не совсем понял вас, ваша светлость… — Хозяин спустился на несколько ступеней поближе к нам. — Почему я должен был?..

— Потому что мой вассал — подъесаул Иркутского казачьего войска, в переводе на общевойсковые чины — капитан, заместитель начальника Специального Иркутского военного училища, Великого князя Ивана Кирилловича, кавалер нескольких наград Российской империи, барон фон Ярроу. — Я помолчал. — Хаген, хватит прятаться уже.

Хаген сделал шаг вперёд, и старый дойч сел на ступеньки. Приехали! Как бы он тут кони не двинул.

07. ЛИНЦ

Я в два прыжка подскочил к побледневшему дойчу:

— Тиш-тиш-тише, папаша! — Специально для такого случая у меня была с собой запасена маманина лечилка в особом флакончике зелёного стекла. — Не вздумай помирать, пока внучку не увидел! — Я живо откупорил крышечку и влил лекарство старшему барону в рот, поддерживая голову.

Пара секунд… глаза прояснились, и старший фон Ярроу сел прямее:

— Внучку? Вы сказали «внучку»? Она здесь⁈

— Нет, отец. Но я привёз вам фотографии, — Хаген вынул из походной сумки небольшой, но очень нарядный альбом. Да чего я стесняюсь — самый дорогой альбом из всех, которые были представлены в Иркутской фотографической лавке! Обшитый итальянским шёлковым бархатом, с серебряными позолоченными уголками и страницами из вощёного картона цвета благородной слоновой кости. Специально для этого альбома было сделано около двух дюжин фотографий — несколько семейных в той же лавке (фотограф обозвал сие действо модным словом «фотосессия», потом Хагена за рычагами в кабине «Пантеры» (для чего немолодому фотографу пришлось заволакиваться вместе со всем своим инструментарием на изрядную высоту), был отснят и новый дом, и молодой садик со всякими вишнями-крыжовниками, и даже панорамное фото большого земельного надела, который Хаген приобрёл на наградные с Дальневосточной кампании.

Но дедуля фон Ярроу не в силах был листать. Руки его всё ещё дрожали. Словно боясь, что сын сейчас исчезнет, он ухватил Хагена за плечо, и тому пришлось также сесть на ступеньки, придерживая альбом, открытый на первой странице.

Отец переводил взгляд с лица сына на фотографию: на небольшом диванчике сидела Марта, на ручках у неё — Вильгельмина, разряженная как куколка, а сам Хаген стоял позади, положив руку Марте на плечо. Учитывая, что наряжали Марту для этого портрета всем нашим женским батальоном, выглядела она тут как королевна.

— Это твоя семья? — спросил отец, вытирая слёзы.

— Да, — едва успел ответить Хаген, как с верха лестницы послышалось:

— Генрих, что здесь происходит? — матушка Хагена говорила по-немецки, но мне достало опыта общения с дойчами, чтобы её понять.

— Вильгельмина, поди сюда скорее! — закричал папаша фон Ярроу, делая слабые попытки встать. — Наш сын жив!

Вопреки моим опасениям, маман Хагена (которая, надо сказать, выглядела и держалась как истинная баронесса) не стала падать в обморок. Напротив, возопив «О майн Готт!» она понеслась вниз по лестнице с такой прытью, что я начал опасаться за её каблуки. Более того, со всех сторон, словно ждали командного вопля, начали выскакивать ещё братья, (кажется?) сёстры, (возможно?) золовки и предположительно тёти, дяди и племянники — и все немедленно хотели заключить обретённого Хагена в восторженные объятья. Теперь они голосили по-немецки так, что я решительно перестал что-либо понимать.

Мало-помалу все успокоились, висящие на Хагене мать и сёстры немножко отлипли и заставили Хагена (я так предполагаю) дать краткий отчёт о своих приключениях, в процессе которого вся младшая мужская половина родственников с завистью поглядывала на наши с ним иконостасы. Да и вообще. Судя по всему, наше появление напрочь разбудило это сонное болото.

Пока шёл рассказ, я осматривался (насколько позволяла вежливость). Дом у семьи фон Ярроу был узкий, как это принято в Европах — тесно тут, дома стараются на улицу хоть бочком, хоть одним глазком высунуться. В глубину-то места, побольше. Но, как на мой вкус, дома из-за этого приобретают вид амбаров, что ли. В общем, чего-то я не впечатлился баронским домом…

— А теперь, мои дорогие, — перешёл Хаген на русский, — когда вы знаете всю историю, я прошу вас проявить уважение к моему сюзерену, его светлости герцогу Топплерскому, и говорить с нами по-русски.

Надо полагать, не все были рады такому предложению, кое-то начал даже бухтеть, но тут Хаген добавил:

— Между прочим, второй вассал Ильи Алексеевича, принц Фридрих Вильгельм Август Прусский, также говорит с ним исключительно по-русски.