И я постарался, несколько раз выезжая работать оросительным агрегатом, разумеется, магическим. В этом мне и наш казначей Алекс активно помогал.
По сведениям, полученным от паломников с побережья и торговцев, мотающихся в портовые города Верции и Дармига, на юго-востоке континента в Союзе Одиннадцати Царств началась большая междоусобица, в которую вмешались соседи — королевство Южный Маланс, республика Диос и даже островное государство Лабор. Подозреваю, что и без империи дело не обошлось. Флавий Неустрашимый по всей Итерике сеет раздрай. Ага, древнеримский принцип «разделяй и властвуй», тут тоже поняли.
Казалось бы, какое нам дело до событий, происходящих за тысячи и тысячи миль от нас? Но мой помощник подьячий Виктор утверждает, что тут такие значимые события просто так не проходят. Цены на продовольствие взметнутся заметно. Предлагает в этом году продавать меньше зерновых, оставив себе в закромах побольше. Так-то я не возражаю, вот только с местами для хранения у нас всё впритык. Зерно — вещь достаточно капризная, требует защиты от влаги, элеваторов у нас, понятно, нет. В общем, ещё одна докука. Ладно, общими усилиями как-нибудь чего-нибудь придумаем.
Обитель, когда мы вернулись, продолжает жить обычной жизнью. Вот только мне наперерез спешит один из братьев.
— Ваше преподобие. — говорит он тяжело дыша, веса в нём под центнер, я потому и обратил сразу же на него внимание, что услышал как земля под его ногами колеблется. — Вам голубиное послание от герцогини. До полудня прилетел, но мы не знали, в какой стороне вас искать.
— И где оно? — спрашиваю с некоторой тревогой. Всё же срочных сообщений от мачехи так быстро после возвращения из Неллера я не ожидал.
— Там на голубятне. Я сегодня на ней дежурю. Синей тканью лапка обмотана, мы не решились в ваше отсутствие снимать.
Принесли птицу мне на крыльцо главного здания. Сам лично снял ленту сообщения. Прочитал. Да уж, опять все мои ближайшие намерения псу под хвост.
— Хочешь насмешить Создателя, — негромко говорю любопытствующему рядом со мной милорду Монскому. — расскажи всем о своих планах.
— Что там? — друг нетерпелив.
— Герцог Альфонс напал на Тибо-Ласт. — читаю. — Срочно приезжай. Ты нужен.
— Тибо-Ласт? — уточняет он насчёт нашего северо-восточного графства. — Не Щукинск разве?
— На, читай сам. — жму плечами и протягиваю послание мачехи милорду.
Глава 17
Рансбур, двадцать девятый день первого летнего месяца две тысячи сто девятого года от П. С., раннее утро, королевский парк, Люсильда.
Она спешила к калитке южных хозяйственных ворот, бодро семеня ногами по неровной дорожке для слуг среди густых зарослей акации, сирени и вишнёвых деревьев, то цепляющих её ветвями за красивое голубое платье, то гладящих листвой по макушке. Приходилось часто пригибаться. Садовники здесь не обрезали сучья, эти заросли часто, особенно вечерами, использовались не только слугами для не мозолящего господам глаза передвижения, но и самими благородными дворянами, обитающими во дворце, для уединённых встреч. Порой тут творился такой разврат, что даже видавшая виды бывшая монастырская служанка многого ранее не знала.
Усмехнулась, вспомнив, как всего месяц назад и сама не предалась здесь любовными утехами. Принудительно. Совершавший обход парка гвардеец, встретив красавицу, попытался задрать её платье. Вот только не получилось у него ничего. Отведал вместо девичьих ласк коленом между ног, сильного укуса руки и ногтей, оставивших на его лице четыре ярко-красных борозды.
Даже со стороны свободной служанки, не рабыни, такие действия посчитали бы дерзостью, но произошло всё наоборот. Любвеобильный гвардеец, и так пострадавший, затем ещё отстоял на плацу в полном вооружении более четырёх часов в качестве наказания.
Теперь вояки знают, что яркая красавица с кудрявыми солнечными волосами — фаворитка самого баронета Степа Риккарна, главы королевского секретариата, и что трогать её не стоит — кроме неприятностей ничего не выйдет.
Так что, тот инцидент оказался очень полезен. Теперь она могла свободно покидать дворцовый комплекс и возвращаться в него практически в любое светлое время, и никто не будет ей препятствовать и её лапать.
— Ты чего так рано, Люси? — поинтересовался скучающий возле калитки караульный.
— Пока мой спит, надо ему кое-что купить, Григорий. — улыбнулась девушка.
— Алхимию, чтобы стоял? — усмехнулся гвардеец.
— А ты догадлив. — рассмеялась красотка.
Улыбаться и завлекать она умела, с большинством парней четвёртой роты, от которой наряжался караул на хозяйственные ворота, у неё давно сложились приятельские отношения. Стоило это недорого — всего-то и нужно не задирать носик, шутить и смеяться над тупыми солдафонскими пошлостями гвардейцев. И при этом никто не должен сомневаться, что случись что, постоять за себя она сумеет.
Так ведь и есть, она боец, хоть по виду этого не скажешь. Выросшая сиротой под опекой злой тётки, сестры отца, таскавшей её постоянно за волосы по любому поводу, Люсильда с самого раннего детства научилась отбиваться от завистливых двоюродных сестриц-уродок, старше её на два и три года, и братца-сверстника, бородавчатого как жаба. Не давали прохода ей и другие дети, соседские, знавшие о её статусе приживалки и дармовой служанки. Другая бы сломалась, но видимо наследственность отца-наёмника дала о себе знать, Люсильда лишь закалилась, научившись драться намного лучше многих пацанов.
Стрельнув глазками, девушка чуть подобрала полы платья, чтобы удобней было идти, и направилась по улице Одержимого принца, сплошь состоявшей из лавок, магазинов и трактиров.
Шагать приходилось очень внимательно, городские рабы с рассвета уже чистили проезжую часть, но недавно в дворцовый комплекс втянулся обоз с провиантом для гарнизона и слуг, так что, оставленные лошадьми кучки навоза попадались то тут, то там.
К мужскому вниманию Люсильда давно привыкла, и оно ей нравилось, даже когда на неё пялились жалкие коммунальные рабы, самый нижний слой людей, ниже них только кандальники на рудниках и увечные нищие на краях храмовых площадей.
Засмотревшийся на белокурую красавицу молодой уборщик с деревянной лопатой даже перестал счищать комки грязи с булыжника мостовой, за что тут же был наказан. Круглый как шар надзирающий за работами городской служащий подскочил к парню и ударил его палкой по стриженной налысо голове.