Гильдия велика и могущественна, но является довольно тесной и неподатливой структурой. Каждому своё место, свою регистрацию, своё занятие. Свои налоги. В общем, привольно не вздохнешь, а некоторым хочется. Нам, к примеру, нельзя заводить рабов, увлекаться веществами, принуждать без меры окружающих выполнять наши приказы. Нельзя обзаводиться недвижимостью, если не считать площадь вокруг башен, которая априори считается собственностью мага. Особенно нельзя — использовать ритуалы с жертвоприношениями живых существ, такие, которые со страшной силой притягивают магию. Последнее ну очень сильно расстраивает Исследователей, которым магии всегда не хватает.
— Послать Гильдию можно, — размеренно повествовал Дино, — Достаточно лишь свалить туда, куда заломает добираться Охотников. Причем, чем дольше ты в бегах, тем меньше охотников за тобой явиться, потому что маги понимают — ты окапываешься. А брать мага в его крепости…
В общем, к таким совались с крайней неохотой, и то, если только были уверены, что этот отступник творит дичь, которая выставляет всех магов в очень плохом свете. С другой стороны, отступникам необходимо было бить по заднице, потому что за полностью лояльного волшебника многие сильные мира сего готовы были продать мать и доплатить любимой бабушкой. Только тут, как бы сказать, всё проще, потому что ты не можешь иметь личного мага с натуральной крепостью прямо под рукой, а значит этому бедолаге придётся быть в уязвимом положении, вечно боясь появления троицы Боевых магов. Вот таких как раз хлопали с удовольствием, ибо Гильдию-Мать надо любить.
— Элизия узнала, что один из окопавшихся отступников, старый маг Золакс Строптивый, уже пять лет как перестал заказывать по своим каналам манадримы, до которых был ранее большим охотником, — повествовал мне бывший декан, — Этот строптивец прожил всю жизнь на острове рядом с эльфами, ни в чем замечен не был, даже не подозревался, но жил хорошо, золота ему на всякие радости жизни всегда хватало. Контрабандисты с Елея, постоянно торгующие с эльфами, у него на острове останавливались каждый рейс. Теперь идут мимо, сигнала от дома мага нет, а лезть к нему дураков нет…
— Лезть без мага, — кивнул я, — А так, как Элизия отнюдь золотом не гадит и задница у неё одна, ты решил, что можно попробовать подначить на это меня, выставив заодно главой экспедиции, которого этой самой задницей и заманят. Остальных придурков, не думаю, что много, твоя блондинка могла бы заманить сладкими речами и обещаниями, ага? Золото, предметы искусства, драгоценные ингредиенты — всё им, а вам так, штучки волшебные и книги?
— Пацан, ты меня пугаешь! — пораженно хрюкнул в кружку мой добрый декан, — Как⁈
— Элементарно, — пожал я плечами, — Единственным активом у меня неделю под носом крутили. Подчеркну, Дино, единственным. Твоя Элизия отнюдь не светоч разума, на командира группы приключенцев она похожа меньше, чем мой кот.
— Это надо понимать как «Дино, я никуда не еду?», — кислым, но смиренным тоном осведомился Крэйвен, вешая нос.
— Понимай как «Дино, я с бардом срать на одном поле не сяду», — вздохнул я, — И тебе не советую. От всего сердца, а ты знаешь, что оно у меня такое, повидавшее виды. А теперь идём, старина, я покажу тебе башню.
— Да я её уже видел, пока поднимались, — поморщился тот в ответ, опечаленный обломом, — Ничего особого. Я бы лучше смог и без сколдекса!
— Ни черта ты еще и не видел, Дино Крэйвен, — улыбнулся я, вставая, — Приготовься. Это будет не хуже той черной женщины.
— О, точно, овца!
— Да заткнись уже, овцетрах!
Глава 11
Славный денек
Осень — прекрасная пора. Просыпаешься в своей постели, уже не деревянном ящике с соломой, а на вполне годной, самостоятельно и тщательно сколоченной койке, просторной и даже немного упругой. Улыбаешься как дурак в потолок, потому что сегодня тебе должны привезти вино, окорока и немного выделанных овечьих шкур. За окном щебечет то, чему щебетать положено, а впереди целый день, лишенный каких бы то ни было серьезных хлопот.
В общем, поднялся я со своего ложа в башне, имеющей отделку и наполнения стиля «крестьянин плюс». Минималистично, но зато закрыты все потребности, то есть жить можно… Ах да, замок в подвал, обязательно. Шайн и окорока плохо себя чувствуют, не будучи качественно разделенными.
В чайнике у меня уже чай, черный и ядреный, но пить его приходится с медом. Сахар для местных широт роскошь. Зато есть пирог! И бублики! И лепешки. Много что есть!
А секрет простой — осенью помощь волшебника, как оказалось, нужна аж до уписиться, в тысяче, внезапно ставших важными, дел. Только вот платить ему нечем, кроме урожая. Понимаете, да? Кто успел колдуну щедрее предложение сделать, тот и в дамках. Я отряхивал деревья, сшибая с них все плоды за раз, подновлял сараи и амбары, закрывал норы грызунов, а что гораздо важнее — полностью взял на себя сбор местной дикой ягоды в близлежащем лесочке, напоминающей землянику, только очень уж нежную и капризную. Ягоду эту оттараканили в замок барона, делать из неё какое-то редкое вино, а жители Липавок приобрели как благосклонность кастеляна замка, так и нехилый долг передо мной.
Выглянув в окно, я полюбовался на частичную выплату этого долга: холм вокруг башни был обкопан трудолюбивыми крестьянскими руками, за исключением широкого подхода к портальной зале. На площади около шестнадцати соток мной уже было воткнуто около тридцати черенков плодовых деревьев, за которыми, ближе к башне, будет разбит огородик. Частокол забабахаю, электричество магическое по нему пущу, духов засуну… лепота же будет!
— Волшебник! Эй, волшебник! — заорали снизу противным человечьим голосом, — Ты там живой или как⁈ Смотри, что у меня есть!
Внизу, у башни, прямо на свежевскопанном, стоял довольно мерзкий, тупой и наглый персонаж по имени Богун, являющийся дядей Знайды. И держал что-то в руке, тыкая этой конечностью в сторону моего недовольного лица.
Редчайшей ублюдочности тип этот Богун, но его терпят, скорее за то, что его скотинистое поведение является не суть злобностью и поганостью души, сколько продуктом тупости, упрямства и жадности. А так мужик невероятно работящий, с чужого двора в жизни камня не утащил, ну а что живет без жены, так это вполне простительно, вы на племянницу гляньте, та за три жены пойдет!
Тем не менее, дел с ним вести я не хотел. Спуститься спустился, вышел в шляпе и робе, как полагается, зыркнул на мужика мрачно. Тот, пофигу трава, знай протягивал руку, в которой у него была… беспамятная фея.
— Живая она, живая! — заторопился бородач, — Дула у меня вино молодое с кружки, со вчера оставленной! Меня поутру увидела и тикать! Пьяная была, ну в косяк лбом и воткнулась. Надо?
— Совсем не надо… — проворчал я, приглядываясь к фее, — … но забрать я у тебя её заберу.
— Чего это заберешь? А⁈ — тут же засопел бородатый придурок, пряча руку с феей за спину.
— Посмотри на неё, — вздохнул я, — Она одета в одежду, а не в листики. Это не дикая фея.
— И че⁈
— И то, дурень. Она принадлежит волшебному народу, которому покровительствуют маги. То есть, ты можешь её отдать либо мне, либо отнести в замок. Отнес бы ты её в замок, они все равно бы принесли её мне.
— Три золотых или я её уношу! — набычился идиот.