— Что-нибудь еще? — услужливо поинтересовалась горничная, явно обеспокоенная моим состоянием.
— Спасибо, ничего, — я покачал головой и пожалел об этом — в висок будто вогнали раскаленную иглу. — Скажи Петровичу и Олежке, чтобы осмотрели драгуна.
— Будет исполнено.
Удаляющихся шагов я не услышал, но почувствовал, что Деи больше нет в гостиной. Все вокруг погрузилось в блаженную тишину, которой мне так не хватало в последнее время. Но длилась она недолго — спустя минут двадцать после ухода горничной, в коридоре послышались легкие робкие шаги.
— Чего тебе? — спросил я, не дожидаясь, когда Олежка решится начать разговор. Обычно он бойкий парень, но если хочет что-то попросить, то мнется до последнего.
— А как вы узнали, что это я? — раздалось из коридора.
— По запаху, — я убрал полотенце с лица.
В гостиную вошел озадаченный Олежка. Он обнюхивал просторную серую рубаху, с которой Евдокии каким-то чудом удалось отстирать большую часть пятен. Паренек водил носом по рукавам, трогал ворот и оглядывал себя так, будто искал следы чего-то остро пахнущего.
— Не чую ничего, — признался красноглазый мальчишка.
— Я пошутил. Тебя шаги выдали, — со вздохом сообщил я. — В этом доме только ты так осторожно ходишь, словно засады боишься.
— А… — парень немного смутился и отвел взгляд.
— Чего тебе? — повторил я свой вопрос.
— Кхм, — Олежка кашлянул в кулачок. — Дея сказала, чтобы мы драгуна вашего в порядок привели. Но он в порядке. Разве что на ноги грязи налипло, но Аким уже почти все отчистил.
— Кто? — это имя я слышал впервые.
— Петрович, — исправился Олежка. — Его так звать. Он, наверное, уже убрал грязь и…
— И ты пришел, чтобы мне об этом сообщить?
— Не только, — парень замялся на пороге. Он неловко переступал с ноги на ногу и смотрел куда угодно, только не на меня.
— Выпорю, — устало пригрозил я, естественно не собираясь переходить от слов к делу.
— Ваш драгун, — Олежка порывисто прошел в центр гостиной и замер напротив меня, — он недоволен очень.
— Я заметил, — мой сухой комментарий снова смутил парнишку. Пришлось подбодрить его. — Но спасибо, что сказал.
— Боязно мне, барин, — парень понизил голос. — Как бы беды не вышло. Вы своего драгуна иначе понимаете. Вы же не порченый. А дядя Аким говорит, что я даже от наших отличаюсь. Лучше абсолют чувствую и слышу мысли драгуна вашего.
— Прямо-таки слышишь? — слова порченого меня заинтересовали. В документах Нечаева говорилось, что только порченые способны создавать драгунов, но вот о чтении мыслей живого доспеха я слышал впервые, как и о том, что у драгунов вообще есть мысли.
В этом плане Чернобог — особенный. И это знаю не только я.
— Не слышу, а… — Олежка запнулся, подбирая слова. — Будто вижу. Когда он спокоен — все вокруг спокойно, когда боя ждет — вокруг все алым светится, а когда гневается — черным.
— Интересно, — ничего подобного я не замечал. — А когда он радуется?
Олежка смущенно улыбнулся:
— Барин, Чернобог не радуется. Ему ведомы только сон, гнев и злоба лютая.
— Иного от него и не ожидал, — скривился я. — Но теперь понятно, чего он на меня обозлился — не любит обычные прогулки на свежем воздухе.
— Осторожнее с ним, — посоветовал Олежка. — Не испытывайте ни его, ни свою судьбу.
— А чего ты так обо мне заботишься? Вы же от моего рода ничего хорошего не видели.