— Он самый, — кивнула Дея. — Но то не мой. Мой полоз осенью уничтожил. Осталась только я. Цыганке одной в этом мире не выжить, так что пришлось искать новый табор. Ило — барон — обещал меня принять, если испытание пройду и украду сокровище из поместья Бобринского.
— Насколько я могу судить, у тебя все получилось — ты же обокрала графа.
— Да, но Ило решил, что проще убить меня и забрать драгоценность. Я сглупила и попала в ловушку. Но в ту ночь он совершил куда большую ошибку.
— Почему же? У него почти получилось. Если бы не я, ты бы погибла.
— Он хотел сперва посмеяться надо мной, — черные глаза опасно сузились, мелодичный голос цыганки стал шипением рассерженной змеи, — а надо было убить сразу.
Судя по умению Деи обращаться с ножом, шансы прикончить этого Ило у нее имелись. Но и сама она сильно рисковала: пусть раны и затянулись, я все же отметил в движениях девушки небольшую скованность, который не было в нашу первую встречу. Вполне возможно, что мы с ней больше не увидимся, если сейчас она уйдет одна.
— Много бойцов у твоего Ило?
— В достатке, — нахмурилась Дея.
— Тогда давай я сяду в драгуна и покажу им, что никто не смеет воровать у графа Воронцова, — предложил я, ощущая где-то внутри мрачную решимость: древний доспех рвался в бой и ему было все равно, чья кровь прольется.
— Нельзя, — вдруг воспротивилась Дея. — Ило — плохой человек, но и хороших в таборе достаточно. Им просто с бароном не повезло. Убью его, они выберут другого, который будет умнее и жизни людей выше богатства поставит. Я сама пойду. Сделаю все быстро и тихо.
— Тогда я просто составлю тебе компанию. Люблю вечерние конные прогулки.
— Ты что, граф, — Дея оказалась ко мне очень близко. Ее горячее дыхание обожгло мою щеку. В ноздри ударил запах полевых трав. — Переживаешь за меня?
— Есть немного, — признался я. — Не могу бросить девушку в беде. К тому же, если этот Ило явится сюда с бойцами, то могут пострадать мои люди. Такого я допустить не могу.
— А про тебя другое говорят, — покачала головой цыганка. — Дай-ка свою руку. — Не дожидаясь дозволения, девушка взяла мою ладонь и принялась ее внимательно изучать. Ее пухлые губы снова растянулись в улыбке. — Ну пойдем, коль не шутишь. Сам увидишь, как я тебе долг отдам.
Мы спустились вниз, где нас дожидался Прохор. Всем своим видом он источал глубочайшее недовольство и недобро косился на улыбчивую Дею. Цыганка же делала вид, что никого кроме меня и ее в этой комнате просто не существует.
— Барин, вы куда на ночь-то глядя? — заволновался Прохор.
— Прогуляюсь, — уклончиво ответил я.
— А она вам зачем?
— А ты сам-то не знаешь, зачем мужчинам женщины? — Дея вдруг обвила руками мою шею, чем едва не спровоцировала у Прохора сердечный приступ.
— Барин, — нервно сглотнул он. — Давайте ее утопим от греха подальше.
— Именно этим я и займусь на прогулке, — заверил я дворского. — Вернусь поздно. Не переживай.
— Да как же это, барин… — Прохор посеменил за нами и не отставал до самой конюшни, по дороге причитая. — Ваше сиятельство, одумайтесь, Христом Богом прошу! Не ходите вы с этой ведьмой никуда! Она вас на перекрестке убьет, да душу заберет!
— Ты такое умеешь? — я искоса взглянул на цыганку.
— Я многое умею, — улыбнулась она, уйдя от прямого ответа.
— Барин! — взмолился дворский.
— Прохор, угомонись. — Строго приказал я. — Граф делает, что хочет. Ты сиди дома, да за нашей гостьей приглядывай. Если очнется — вели Евдокии теплого парного молока ей дать или вина, подогретого с медом. Так доктор велел.
— Будет сделано, — привычно отозвался Прохор, мгновенно переключившись с причитаний на выполнения приказа. Про себя повторив мои же слова, он поклонился и пошел обратно в дом.
К нам же подошел Демидка, который вел под уздцы оседланного Демона.
— Конь ваш готов, барин, — поклонился он. — А для девицы вот лошадки не нашлось. Могу свою дать.
— Не нужно, поскачем на одном, — решил я. — А ты откуда узнал, что надо коня седлать?