— По хатам, — хмуро отозвался Степан, которого я узнал по красному носу.
— Никто никуда не уйдет, пока я не скажу. — В голосе Дарьи зазвенела сталь. Сейчас она полностью преобразилась и выглядела совсем иначе, нежели увлеченная книгами тихоня.
— У нас своих господ хватает, чтобы еще других слушать, — отмахнулся идущий рядом со Степаном мужик.
— А ну повтори, — я схватил мужика за грудки и ко всеобщему удивлению приподнял над землей одной рукой. Не знаю, откуда в худощавом теле Воронцова такая сила, но она пришлась очень кстати.
— Барин, прости, — тут же залепетал мужик. — И ты, барыня, прости нерадивого! От волнения ляпнул!
— Это священное место, — вмешался Иоанн. — Никаких склок.
— Ага, исключительно кровопролитие, — я разжал пальцы, и мужик плюхнулся на пятую точку. — С работягами все понятно, а где остальные монахи?
— Я отпустил их в кельи. — Иоанн молитвенно сложил руки. — Они молятся за упокой невинно убиенного Николая.
— Как бы им самим не пополнить список невинно убиенных. Они… — с мыслей меня сбила решительно направившаяся к воротам Дарья.
Девушка подошла к створкам, достала невесть откуда узкий стилет и полоснула себя по правой ладони. Не успели капли крови упасть на землю, как моя спутница плотно прижала руку там, где створки ворот сходились вместе.
Губы Дарьи быстро и беззвучно зашевелились. Кровь, вытекавшая из-под ладони вдруг «ожила» и сформировала правильный круг. Стоило девушке убрать ладонь, как под той сформировались кровавые символы, которые вспыхнули и тут же застыли, словно восковая печать.
— Никто не выйдет, пока я не сниму чары, — выдохнула заметно побледневшая Дарья.
— Ведьма! — совсем по-женски взвизгнул один из мужиков. Он, и два его товарища шарахнулись в стороны, а потом одновременно спрятались за тщедушного отца Иоанна, будто тот мог защитить их от чего угодно.
— Кто дал тебе право осквернять это место? — строго спросил Дарью настоятель.
— Государь Император, — в руке девушки снова появилось то самое письмо, которое она показывала у ворот. — Все, что я делаю, свершается исключительно во благо Великой Российской империи.
— И у тебя есть дозволение творить магию на крови? — письмо не слишком-то впечатлило отца Иоанна.
Дарья вдруг отступила назад. Ее плечи сникли.
— Нет, — тихо произнесла она. — Я еще не обучалась в Академии.
— Колдовство без дозволения митрополита недопустимо, — замотал головой один из монахов, стоявший по правую руку от Иоанна.
Он сделал шаг в направлении Дарьи, но я заступил ему дорогу.
— Секунду, — знания, которые никогда прежде не пригождались мне в жизни, вдруг всплыли в памяти. — А разве в Российской империи не Император является главой церкви?
По недовольным взглядам монахов и настоятеля несложно было догадаться, что так оно и есть.
— Но дозволение должен дать митрополит, — упрямо заявил Иоанн и исподлобья посмотрел на Дарью. — Я поставлю вашего опекуна в известность. Посмотрим, как праведный граф Бобринский отреагирует на подобные выходки.
— Решим все вопросы позже, — заверил я окружающих. — А теперь соберите всех в часовне. Думаю, нам нужно будет поговорить с каждым, чтобы найти виновника.
Настоятель монастыря несколько секунд сверлил меня взглядом, но потом скупо кивнул. Жестом пригласив монахов следовать за собой, он направился вглубь монастырской территории. Сельские мужики же, пятясь, как раки, поспешили в часовню. То ли они спешили выполнить мое распоряжение, то ли верили, что «страшная» ведьма зашипит и испарится, стоит ей переступить порог.
Мы с Дарьей остались наедине.
— Впечатляет, — я взглядом указал на ее кровавую печать. — Долго таком учиться?
— Зависит от таланта, — пожала плечами девушка, чья кожа вновь принимала привычный розоватый оттенок. — Но у тебя не получится — ворожбой могут владеть только женщины из знатных родов, так же, как драгунами правят исключительно мужчины.
— И этому учат в Академии, так?
— Мы отправимся туда в начале осени, — кивнула Дарья.