— Как ты его уговорил? — удивился Зорский.
— Пообещал раздавить драгуном, если сейчас же не откроет.
— Вот так просто? — брови князя поползли вверх. — А коли он не открыл бы?
— Значит, я прибыл бы сюда на драгуне и раздавил бы его. — Мой голос звучал твердо и уверенно. — Граф Воронцов не бросает слов на ветер.
— Людмиле Валерьевне бы это не понравилось, — предупредил меня князь.
— А мне не нравится, когда прислуга смеет держать меня за дверью. — Отрезал я, на чем наш разговор прервался.
Ворота окончательно распахнулись, мотор вновь зарычал, и автомобиль въехал на территорию усадьбы. Склонивший голову Аким проводил нас рассеянным взглядом. Он стоял рядом с неприметной каморкой и, стоило машине отдалиться, поспешил закрыть ворота.
Я отвернулся от неприятного служки. Теперь всем моим вниманием завладело имение Шереметьевых. Выглядело оно вовсе не так, как жилье занимающей высокий пост на государственной службе графини.
Парк зарос бурьяном, мощеная камнем дорога обзавелась кочками и ямами, фонтан впереди не работал, а старый трехэтажный особняк за ним зарос плющом так, что от окон остались лишь узкие щелки.
Стремительно выползшие из-за леса тучи уже расползлись по небу и начали поливать высокую траву дождем. Во вспышке молний мне показалось, что я видел среди зелени мерцание золота. Я потер глаза и вгляделся вдаль, но больше ничего особенного не приметил. Хотя и мимолетного видения хватило, чтобы мне стало не по себе.
Не успел Федор остановить автомобиль, как из особняка вышла сама графиня Шереметьева. В своем черном траурном платье и вуали она больше походила на призрака этого места, нежели на его владелицу.
— Людмила Валерьевна, — приветливо улыбнулся Лев. Он взял стопку конспектов, вышел из машины и шагнул навстречу наставнице ворожеи. — Мое вам почтение. Мы…
Я тоже покинул авто и ощутил на себе неприятный и тяжелый взгляд хозяйки особняка.
— Мы не ждем гостей, — холодно произнесла женщина.
— Но как же это? — смутился князь Зорский. — Вас должны были известить о том, что…
— Мы не ждем гостей, — повторила Шереметьева. — Именно это я сказала Григорию Ефимовичу, но он, очевидно, решил остаться при своем мнении. Что же, очень на него похоже. Господа, вам придется вернуться обратно. — Тон старой ворожеи не предполагал возражений.
— Позвольте хотя бы увидеться с Николаем, — не сдавался Зорский. — Мы за него очень переживаем.
— «Мы»? — Шереметьева вновь взглянула на меня.
— В последнее время мы с Николаем сдружились, — как можно приветливее улыбнулся я.
— Сдружились настолько, что вы едва не убили моего единственного внука?
— Это не так, — неожиданно резко вклинился Лев. — Я был там и готов свидетельствовать, что граф Воронцов никоим образом не угрожал жизни Николая. Наоборот, он стремился прекратить дуэль, затеянную Распутиным.
— С вашим наставником я поговорю позже, — устало произнесла Шереметьева. — А теперь прошу вас уехать. Коле нужен отдых и…
— Бабушка? С кем ты… — из заросшего плющом окна третьего этажа показалось бледное лицо Николая. Пару мгновений он удивленно смотрел на нас, словно не верил своим глазам. — Лев? Михаил? Что вы тут делаете?
В соседнем окне промелькнул золотом волос еще один силуэт.
— Они уже уезж…– начала было графиня, но я совершенно бесцеремонным образом перебил ее.
— Приехали тебя навестить и привезли конспекты. Сам знаешь Распутина — для него болезнь курсанта — не повод отлынивать от учебы.
Старая графиня обожгла меня колючим взглядом, но я не придал этому значения и продолжил с улыбкой смотреть на бледного юношу в окне.
— Как ты себя чувствуешь? — с неподдельной заботой в голосе спросил князь Зорский.
— Неплохо, — поморщился Николай. — Хотя моя бабушка считает, что я при смерти.
— Коля!.. — Людмила Валерьевна невольно вздрогнула, и виною тому были вовсе не гром и молнии в низком осеннем небе. — Прекрати так говорить! И закрой уже окно, пока тебя не продуло.