Актер из Прохора был паршивый — несмотря на тон и слова, в его глазах читалась забота о порченых. Проявлял он снисхождение и к Демидке, и к Евдокии. Даже Дею принял и возомнил себя защитником всех слуг в этом доме.
Я ничего против не имел, но не мог не напустить на себя строгий вид и не подшутить над ним:
— И почему про меня полно скверных историй, но нет ни одной про моего жестокого и сурового дворского? Вот уж кто в действительности цепной пёс Воронцовых, не ведающий жалости ни к себе, ни к окружающим.
— Ась? — Прохор шумно сглотнул и отвел взгляд. — Дык… ну я ж это… Там… туда-сюда…
— Ага. — Я с улыбкой смотрел на дворского.
— Прошу простить, барин, дел полно, — Прохор начал пятиться к дверям. — Но, ежели работнички забалуют, так я с них три шкуры спущу. Не извольте беспокоиться!
— И чтобы Демидка потом конюшни три дня отмывал? — прыснула в ладошку Ксения, за что сразу же получила легкую затрещину от Петровича.
— Избаловал ты девку, порченый! — буркнул Прохор. Он зло зыркнул на Ксению из-под кустистых бровей, показал ей кулак и пыхтя, как паровоз, удалился.
Порченые откланялись и последовали за ним.
— Без вас здесь было куда спокойнее, барин, — заметила тенью появившаяся за моей спиной Дея, — и скучнее.
— К сожалению, мне придется снова отбыть. Но если все наладится, то смогу приезжать домой на выходные.
— Ваш наставник сказал, что вы можете вернуться к вечеру, — мягко произнесла Дея.
— Это так, — я не удивился тому, что горничная слышала то, что ее не касалось — такова особенность Деи. Она знала все и обо всех. — Но Дарья будет волноваться. Перед отъездом я не успел предупредить ее.
— Потому что вам было не до разговоров? — приподнялся бровь цыганка и, заметив мое смятение, добавила, — на вас ее запах, барин.
— От тебя хоть что-то можно утаить? — покачал головой я.
— А вы хотели бы? — вопросом на вопрос ответила она.
— Да не то чтобы. К тому же, как показывает практика, это бесполезно.
— Верно, — важно кивнула Дея. — Цыганкам все ведомо, и не только о прошлом и настоящем, но и о грядущем.
— И что тебе известно? — я повернулся к девушке и посмотрел в ее глаза, ожидая увидеть там привычные игривые огоньки, но их там не оказалось. Дея смотрела на меня серьезно и даже немного печально.
— Не быть вам с Дарьей вместе, — тихо сказала она. — Коли лишь ее выберете, всего себя отдадите, то сгубит вас черная невеста. Не может она иметь суженого. Она и сама это знает. И о нас с вами знает.
— Но почему тогда…
— Потому как и ей хочется любви и ласки. — Теплая ладонь Деи коснулась моего лица. — И, что бы она вам не сказала, не слушайте. Она сама отстраниться захочет, но если прогоните, то так и сгинет в одиночестве.
— И откуда ты все это знаешь?
— Гадала ей, — пожала плечами Дея. — И не только я. Мы о многом говорили.
— Видимо, мне остается лишь порадоваться, что вы поладили. — Кисло улыбнулся я. Не то чтобы у меня были навязчивые мысли о создании семьи с Дарьей. Об этом я пока всерьез не задумывался. Куда больше меня расстроил тот факт, что у нее даже выбора нет — проклятье крови решило все за нее.
— Дарья сильнее, чем вы думаете, барин, — уверенно произнесла Дея. — Она справится.
— По твоим словам выходит, что и переживать особо не о чем. — Я с трудом подавил нарастающее раздражение. Видимо, близость к Чернобогу снова дает свои плоды.
— Переживать о том, что не дано изменить — только себя изводить. — Пожала плечами цыганка. — Ветер дует туда, куда хочет, а не туда, куда люди укажут, так и судьба сама решает, как ей виться.
— Удобная позиция, — согласился я, — но мне ближе мысль о том, что люди могут влиять на свою судьбу.
— Влиять-то могут, да изменить не в силах.