Дэниел без промедлений поднимается со своего места и отправляется за Самарой. На минуту я остаюсь в одиночестве, и мой взгляд устремляется туда, где на столе лежит мой мобильный телефон.
Мне не нужно открывать сообщение. Оно уже укоренилось в моей памяти.
«Я имею в виду то, что сказала». Я практически слышу её голос, произносящий эти самые слова с «пошёл-на-хрен» тоном.
Из коридора доносятся голоса, прежде чем раздаётся цоканье каблуков, предупреждая меня о приближении Самары.
Не знаю, почему я это делаю, но я протягиваю руку и переворачиваю телефон лицевой стороной вниз. Мне не нужны — и я не хочу — никаких отвлекающих факторов. Не могу их себе позволить. Мало того, у меня нет никакого права быть так чертовски очарованным рыжей.
Пот. Слёзы. Дохренища тонны пролитой крови. Это то, что потребовалось, чтобы добраться сюда.
Это моё наследие, и я не собираюсь им рисковать ради кого-то.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Оставшаяся часть недели прошла без происшествий, и, хотя часть меня благодарна за это, другая задаётся вопросом, появились ли какие-нибудь улики, связанные со смертью Лайлы и Кары, а также юного Деметрия. И в особенности Лео и Наоми.
Интересно, сказал ли Бронсон правду о том, что его банду отвращает причинение боли женщинам и детям?
Даже когда мне в голову приходит сомнение, я не обращаю на него внимания… по крайней мере, в том, что касается Бронсона. Потому что, когда бы он ни прикасался ко мне, он ни разу не причинил мне вреда. Запугивал меня до смерти? Да. Но причинял боль? Нет.
Я мысленно прокручиваю то с каким пылом он это утверждал: «Мы не калечим женщин и детей».
Я верю ему, то это не значит, что некто в его банде не решил пренебречь этим специальным постулатом.
— Неважно. Это не моя забота, — бормочу я себе под нос.
Вскоре после обеда у входа в морг раздаются знакомые шаги, и я гримасничаю, прежде чем придать своему лицу серьёзное выражение. А я-то думала, может, он наконец потерял интерес.
Щелчок отпираемого механизма двери раздаётся за секунду до того, как Пол входит.
— Эй, Джорджия, — при виде его обнадёживающей улыбки я внутренне стону.
— Привет, Пол, — я заканчиваю мыть руки и отрываю бумажное полотенце из автоматического диспенсера. — Что стряслось?
— О, ээ, я… я подумал, может, ты захочешь присоединиться к некоторым из нас в О’Мэлли.
«К некоторым из нас». В прошлый раз, когда я пыталась быть общительной и встретиться с другими сотрудниками этого участка, случилось так, что были только Пол и я. В позапрошлый раз были ещё двое коллег, которые испарились спустя несколько секунд после того, как я села.
И я снова осталась наедине с Полом.
Я придаю своему выражению лица сожаление.
— Я бы с радостью, но у меня уже есть планы. Но всё равно спасибо за приглашение.
Это не совсем ложь, потому что у меня действительно есть планы. Конечно, они предполагают уборку дома, пока я врубаю музыку и притворяюсь участницей «American Idol», но это всё равно считается планами.
Впрочем, я не настолько бездушна, чтобы сообщить об этом Полу.
Он выглядит разочарованным, и, чёрт бы меня побрал, если я не чувствую себя так, будто только что пнула щенка.
— О. Конечно. Я понимаю.
— Ну, мне нужно вернуться к работе. Обычный пятничный визит доктора Дженсена затянулся дольше, чем ожидалось, так что у меня немного туго со временем, — я вежливо улыбаюсь ему. — Но ты повеселись.