Я кивнул. Но уже чувствовал, как страх подбирается всё ближе.
Если подобные артефакты появились в академии… значит, все намного сложнее и опаснее чем я даже предполагал.
Комната уже казалась выжженной — столько взглядов, столько магии, столько напряжения прошло через неё за последние полчаса. Но ни один след не привёл нас к тому, что давало бы хоть какую-то подсказку, а на улице тем временем стеменело.
Работники тайной канцелярии искали тщательно. Магическим зрением, зондами, прямыми искаженными импульсами. Один из агентов даже на какое-то время заморозил пространство между стенами, чтобы увидеть, какие энергетические отпечатки остались в воздухе, но всё было либо слишком слабым, либо слишком умело замаскированным.
Отец молчал, но я чувствовал, как с каждой минутой его раздражение растёт. Лицо оставалось непроницаемым, голос — тихим, но движения становились всё более резкими, и в комнате чувствовался неуловимый холод власти, которую он больше не намерен сдерживать.
— Если она покинула пределы академии, — заговорил наконец один из агентов, высокий, худощавый, с лицом, из которого невозможно было вычитать ни одной эмоции, — нам придётся запрашивать подкрепление и начинать прочёсывать столицу.
Он говорил ровно, будто предлагал перестановку книг в архиве, а не операцию, от которой зависела чья-то жизнь.
Отец резко обернулся.
— Нет. Это займёт слишком много времени.
Он сделал шаг к окну и на мгновение замер, вглядевшись в густеющий вечер.
— Она могла уйти не одна. Или её увели. Вероятность того, что кто-то видел или слышал — слишком высока, чтобы игнорировать.
Я почувствовал, как по телу пробежала волна облегчения.
Он не собирается отступать.
— Начинайте приводить учеников. В комнату Альберта де Вуизар. Один за другим. Пусть рассказывают, что видели, кого встречали, кто куда ходил, с кем говорил. Все. Без исключений.
— Сразу всех? А с кого начать? — уточнила женщина-агент.
— Нет, — ответил отец, резко развернувшись. — С преподавателей.
Я удивлённо поднял брови.
— Почему?
Он посмотрел на меня с той же каменной сосредоточенностью, что и всегда, когда дело касалось жизней.
— Потому что именно преподаватели меньше всего вызывают подозрение. А значит, могли услышать, что-то важное, но не придать этому значения.
Агентка кивнула и уже через несколько секунд исчезла в дверях, не издав ни звука. Второй последовал за ней.
Отец обернулся ко мне.
— Хочешь остаться?
Я не колебался.
— Да. Более того, я бы предложил начать с Магади, ведь она лично занималась Алисией, — осторожно предложил я, а отец удовлетворенно кивнул принимая мое предложение.
Допросы начались быстро, без всякой задержки и суеты. Всё происходило с такой чёткой отлаженностью, с каким-то безмолвным ритмом, что казалось, будто Тайная канцелярия давно готовилась к подобному. Хотя почему будто, для них это однозначно было привычно, просто отец никогда не показывал мне эту часть своей жизни.
Когда дверь открылась, и внутрь вошла Магади, я на мгновение напрягся. Она шла ровно, не опуская взгляда, но я заметил, как её пальцы дрогнули, когда она села.
— Магистр Магади, — первым заговорил отец, — нам нужно, чтобы вы вспомнили всё, что касается ученицы Алисии Боун. Последние дни, встречи, разговоры, особенно всё необычное и мелочи. Не сдерживайтесь.
Она кивнула, слегка хмурясь.
— Алисия — способная девочка, — начала она. Голос звучал ровно, но в нём уже проскальзывало беспокойство. — Очень способная. Глубокая чувствительность, высокий магический потенциал, нестандартное мышление. У неё не так много друзей, но она честная, упрямая, иногда даже слишком. Я никогда не замечала за ней ничего странного.